Магистерий. Черный Петер. Анастасия Воскресенская

профилем, украшающих красные лаковые бока. А “Дракон” как возил рабочий люд по окраинам, так и до сих пор возит.

      Лео, вместе с парой десятков пассажиров выбрался из теплого нутра “Дракона” в сырую тьму. Дождь, слава Ястребу, закончился, только с проводов и черных веток время от времени капало. Редкие желтоватые фонари окружали кольца туманного сияния, в воздухе висела морось.

      Он шагал вдоль путей, стараясь не наступать в лужи, под которыми скрывались ямы. Здесь брусчатка была совсем попорчена, и только вдоль рельс ее латали и подсыпали в выбоины гравий. Обочины утопали в грязи, и тротуары отсутствовали. Свернул в безымянный переулок, где было совсем темно. Достав из кармана зажигалку, Лео чиркнул кремешком – огонек на мгновение вспыхнул и погас.

      Лео остановился. Поморгал, перестраивая зрение. Раньше он этого себе не позволял, но раньше зажигалка работала. Влезть по щиколотку в грязь и испортить штиблеты и брюки очень не хотелось.

      Темнота выцвела, стали видны контуры улицы, стены домов. Небо, стиснутое крышами, превратилось в белесый зигзаг.

      Избыток канденция все равно требуется куда-то стравливать, совсем перекрыть его – все равно что перестать дышать. Слава феям, избыток и манипуляции с ним не фиксировались детекторами, работу с избытком отслеживали только пресловутые дистингеры, спасибо за них дорогому Дагде Гиллеану.

      Как правило, маги подпитывали этим избытком какое-нибудь фоновое заклинание, очень часто это заклинание шарма. Канденций Лео подпитывал кисмет – фоновую удачу. Но сейчас Лео перераспределил часть, улучшив ночное зрение. Удача – это хорошо, но все же хотелось бы видеть, куда наступаешь.

      Перепрыгнув очередную лужу, Лео ступил в подворотню, и остановился. Впереди, у арки, что открывалась во двор, серая на сером, маячила фигура. Крохотный алый огонек тлел у ее рта. Человек подпирал стену, но на шаги Лео встрепенулся и выпрямился, прислушиваясь.

      – Закурить не найдется? – хрипло поинтересовались сзади.

      Вспыхнул фонарик – курильщик направил луч на Лео, и тот зажмурился, закрываясь рукой.

      – Ишь ты, какой чистенький, – сказали сзади, – так поделишься папироской?

      – Опустите фонарь, – яркий свет жег глаза даже сквозь пальцы, – поделюсь, отчего не поделиться.

      Луч света переместился на стену в разводах плесени. Лео окружили четверо простецов – двое парней возраста самого Лео, двое помладше, видимо, едва прошедшие Дефиниции.

      – На всех не хватит, – предупредил Лео, доставая из кармана серебряный портсигар.

      – Дай-ка, – парень с фонариком выхватил портсигар, раскрыл, хмыкнул, – ишь ты, пижонские папироски. Пахнут как пирожные!

      – Дай нюхнуть, – потянулся стоящий справа.

      Парень с фонариком выдрал зубами сигариллу и отдал портсигар приятелю. Столпившись над добычей, молодые простецы быстро расхватали сигариллы и пустили по рукам зажигалку. Тот, кто просил закурить, повертел опустевший портсигар.

      – Красивая