День последней капли. Арина Амстердам

своей бывшей, имиджмейкера, и привела подбородок в положение «перпендикулярно ширинке четко параллельно полу». Так она выглядит неотразимее всего, это уже давно известно. Они заверили друг друга в том, что им обеим ужас как приятно познакомиться, и каждая поняла, что это, увы, не так.

      Потом немножко поболтали о премьер-министре Балкененде и войне в Ираке – и Ники, отказав в благосклонности круассанам, уехала домой. Женьку знакомство в принципе успокоило, как будто заглянув в глаза смерти, она смирилась с неизбежным. И потом, врач с ласковым взглядом вызвал бы подозрение в коварстве, взгляд же Николь и ее подчеркнутая черствость не оставляли сомнений: она засверлит Женьку насмерть. Поверить, что человек с такими глазами не окажется садистом, было крайне трудно, но ведь папа так редко о чем-нибудь просит. Потом, наедине он долго уверял дочь, что в изуверских наклонностях Николь не замечена. Исходя из внешности, Женька сделала обратный вывод, но папа есть папа. Женька обещала на прием сходить. Папа не может так глобально ошибаться в человеке. Женька что есть сил напрягла воображение, и добавила чертам Николь нежной пастели. Самообман, но разве лучше стучать зубами от страха! Так или иначе, но ей придется стойко вынести визит к этой дьяволице.

      Так они и познакомились тогда, на радость папе и к полному взаимному неудовольствию. Неудовольствие Женьки объяснялось банальным страхом, причина дурного настроя Ники была менее очевидна.

      Ну что ж, рано или поздно они должны были встретиться, каждая это понимала. И всё же, знакомство прошло тошновато. Женьке не понравилось.

      В тот вечер, когда она села писать автобиографию, она увидела Николь у отца второй раз, и стало понятно – визита не миновать. Она вышла от отца подавленная. Любое мероприятие, если оно не в прямом эфире, можно скоординировать, вырезать лишнее, прописать сценарий по наименее болезненному маршруту. Только не поход к стоматологу. Тут надо вести себя с достоинством, что бы ни случилось, а случится, конечно же, всё самое худшее.

      Женька вернулась домой и села на пол перед ноутом. Вышла в мессенджер, нашла Лу и быстро отстучала:

      «Привет, как дела?»

      Лу ответила не сразу, и у Женьки было время дважды покрыться мурашками, представив грядущие события в кабинете доктора Фридман. Белое кресло, на окне решетка, зловещий запах стерильности из каждого угла. Ни один предмет не пахнет отдельно, все вместе. Она сядет в кресло, ее запястья пристегнут к подлокотникам, на горле защелкнется стальной ошейник. В лицо направят яркую лампу, жаркую, слепящую – и перед ней возникнут прозрачные глаза-циферблаты над белой маской. Светло-голубые в черных ободках. Николь не удастся зловеще расхохотаться своими идеальными зубами – маска скроет их, но взгляда будет достаточно, Женька забьется, закричит…

      «Привет, Женя, нормально, как у тебя?»

      Euguar: Я начала писать автобиографию. И отец нашел мне стоматолога. Лучшего из лучших.

      Лу: Прекрасно. Ты всё еще боишься?

      Euguar: