Тюрьма ребёнка. Ноэль Веллингтон

как запланировано. Невероятный инцидент с метеоритом, развернувший станцию в сторону неисследованной ранее звезды, завершился для всех относительно безболезненно. Через несколько дней все исследования, для которых требовалось присутствие учёного, были завершены, станция перешла в автономный режим, и доктор Линтц вернулась на Гилан.

      – Что-то случилось там, наверху? – спросил муж, когда они наконец спокойно расположились на диване в гостиной.

      – Нет, с чего бы? – спросила Авари.

      – У тебя седая прядь появилась.

      – Где? – изумилась Авари.

      – Вот здесь, – он погладил её над виском.

      Авари встала и прошла в ванную, к зеркалу. Действительно, у корней волос там появилась седина. Она вернулась в гостиную и села.

      – Мимо нас пролетел метеорит. Мы узнали только за несколько минут и…

      – И ты решила позвонить домой?

      – Да.

      – Ну и ладно. Значит, всё в порядке. Я не говорил детям, что ты звонила, потому что подозревал что-то подобное. Только я думал, что на станции какие-то неполадки.

      Проведя дома неделю, доктор Линтц явилась на обязательное послеполётное обследование. Оно прошло, как обычно, но спустя два дня ей позвонили и попросили записаться к кардиологу. Он вылил на неё ушат холодной воды:

      – Вы перенесли инфаркт, – сказал он, оторвав глаза от её медицинской карты на мониторе.

      – Как? Не может быть! Я даже ничего не почувствовала.

      – Небольшая серия микроинфарктов может быть неощутимой и никак не сказаться на Вашем самочувствии, – объяснил врач. – Именно это Вы перенесли.

      – Это значит всё, больше никаких полётов, на долгие годы, – растерянно произнесла доктор Линтц.

      – Увы, это так.

      Совершенно потерянная, она покинула медицинский центр и остановилась за его дверьми, не зная, идти ли домой или на работу. Ноги сами привели её в лабораторию. Она прошла в свой кабинет, села и посмотрела в окно, за которым расстилалась обширная территория центра и космодрома. Всё это теперь становилось недосягаемым и бесполезным для неё, привыкшей к полётам и не представлявшей своей жизни без них. Кто-то сказал руководителю о её приходе, и тот зашёл проведать её.

      – Я отлеталась, – сказала она. – У меня нашли инфаркт.

      – Тебе больно? – спросил профессор Кунмаа.

      – Нет, – виновато улыбнулась доктор Линтц. – Я вообще ничего не почувствовала и по-прежнему не чувствую. Они не назначили никакого лечения, и значит, всё в порядке, вот только летать мне больше нельзя на неопределённый срок.

      – Кто-то должен будет тебя заменить, – вздохнул профессор. – Я бы предпочёл, чтобы это была ты, но ничего не поделаешь.

      Пятнадцать лет спустя, экспедиция к открытой доктором Линтц звезде готовилась отправиться в путь. Она участвовала в её подготовке, но сама должна была остаться на Гилане не только из-за сердца, но и потому, что в экспедиции, которая должна была занять тысячи лет, могли участвовать