.

спускавшимся на спину платком, поверх которого была одета войлочная шляпа. Одет он был в старую, запылённую тунику из грубого, льняного полотна, а его плечи были покрыты таким же грубым, вытертым шерстяным одеялом, заляпанным пятнами грязи и глины.

      На отполированном до блеска, широком кожаном поясе, под одеялом висел в обшитых кожей деревянных ножнах короткий бронзовый меч с позеленевшей рукояткой, туго обмотанной пеньковой бечёвкой, пропитавшейся потом и кровью и совершенно засалившейся. Мечом многократно, если не постоянно пользовались. Обладание мечом было почти неслыханным чудом, и по нему можно было судить, что прохожий человек весьма необычный.

      Слева, подмышкой, на ремне через плечо висел большой щит из тонких дубовых жердей, переплетённых лозой. За спиной мужчина нёс мешок из грубой дерюги, в котором, помимо прочего, просматривались очертания длинного, квадратного в сечении, деревянного ящика. Ниже подола туники были видны мощные икры, выдававшие в мужчине или воина, или грузчика. Обуты его ноги были в плетёные сандалии на подошве из бычьей кожи. Ещё пара таких же была привязана к мешку. При ходьбе он опирался на короткое, отполированное руками до блеска копьё с позеленевшим бронзовым наконечником. На шее путника под туникой висели или бусы, или какой-то амулет.

      Этого человека, которого можно было принять и за воина, и за пастуха, звали Мензун, и он был жрецом бога Семуша из города Садуб в Шумере. Сейчас он направлялся на северо-запад через полуостров Малой Азии. Его путь пролегал от деревни к деревне, по пастушьим тропам и через глушь. По-видимому, он избегал караванных путей и вероятных столкновений с кишащими вдоль них разбойниками. Обойдя очередной холм, он увидел впереди сквозь поднимавшееся от раскалённой земли марево группу из четырёх человек.

      Мужчина и женщина тащили тележку, нагруженную какими-то мешками и корзинами, а двое молодых людей разного возраста шли впереди и сзади, неся на спине по большой корзине и положив на плечи дубинки. Одеты они были в туники из грубого полотна, а на головах у мужчины и его сыновей были одеты плетёные из тростника шляпы. У женщины на голове была косынка, закрывавшая лицо, кроме глаз, и шею.

      – Родители с детьми везут товар на рынок в ближайший город, – подумал Мензун. – Если они так вооружены, значит, ожидают засады или нападения. Не туда я забрёл.

      Невзирая на свои мрачные мысли, он продолжил путь, постепенно догоняя торговцев. Сыновья заметили его, когда он подошёл на расстояние метров в триста, и сообщили отцу и матери. Те остановились и обеспокоенно разглядывали его некоторое время, но потом возобновили свой путь. Когда Мензун подошёл совсем близко, сыновья преградили ему дорогу.

      – Какие у тебя намерения, путник? – спросил старший.

      – Да будут к вам благосклонны боги, – ответил Мензун. – Я иду из Шумера в Ерину, несу свитки молитв из храма в Садубе, где я был жрецом до недавнего времени. А вы, наверное, держите путь в город за холмами, чтобы продать на рынке урожай?

      – Так и есть, путник, – ответил