И всех их создал Бог. Джеймс Хэрриот

я к Роберту Максвеллу прямо с утра. Он ничего не преувеличил. Однако заметная припухлость на шее не ограничивалась местом инъекции. Она тянулась над яремной веной, которая была напряжена и на ощупь казалась совсем твердой. Вокруг припухлости нарастал отек.

      – У нее флебит, – сказал я. – Моя инъекция каким-то образом занесла в вену инфекцию.

      – Как это?

      – Сам не знаю. Что раствор под кожу не попал, я уверен, а игла была стерильной.

      Фермер внимательно оглядел шею.

      – Но на абсцесс ведь не похоже?

      – Нет, – ответил я. – Это не абсцесс.

      – А твердый валик, который к челюсти идет, это что?

      – Тромб.

      – Что-о?

      – Тромб. Большой сгусток в вене.

      Мне эта маленькая лекция ни малейшего удовольствия не доставляла: ведь причиной всему был я!

      Роберт Максвелл посмотрел на меня вопросительно:

      – Ну и что будет? Что надо делать?

      – Обычно через неделю-другую создается дополнительный кровоток. То есть другие вены берут эту работу на себя. А пока я проведу курс смешанных сульфаниламидных порошков.

      – Ну что же, – сказал фермер. – Она вроде бы и не замечает ничего.

      Это был единственный проблеск надежды. Корова, пока мы переговаривались, спокойно на нас поглядывала, а теперь вытянула из кормушки клок сена.

      – Пожалуй, это ее действительно не беспокоит. Мне очень жаль, что так получилось, но дайте ей время – и все пройдет.

      Он почесал корову у основания хвоста.

      – А если горячей водой обмывать, не поможет?

      Я замотал головой:

      – Ради бога, не касайтесь ее шеи! Если тромб разбить, это может плохо обернуться.

      Я оставил порошки и уехал, но меня угнетало знакомое чувство, появлявшееся всегда, стоило мне свалять дурака. Я крепче сжал баранку и выругался себе под нос. Что я мог натворить? Шприцы одноразового пользования тогда еще не появились, но мы с Зигфридом всегда тщательно кипятили свои шприцы с иглами, хранили их в медицинском спирте и с собой брали тоже в коробочках со спиртом. Остальное от нас не зависело. Может быть, все-таки раствор от мух? Вряд ли, вряд ли…

      Я попробовал утешиться мыслью, что корова выглядит совершенно здоровой. Со временем все пройдет бесследно. Но факт-то оставался фактом: у коровы была самая обычная копытная гниль, пока не вмешался Джеймс Хэрриот, дипломированный ветеринар. И теперь у нее флебит яремной вены.

      Утром Хелен только-только посадила меня завтракать, как затрезвонил телефон. Звонил Роберт Максвелл.

      – Корова-то сдохла, – сказал он.

      Я тупо уставился в стену перед собой и только через несколько секунд сумел выдавить хриплое:

      – Сдохла?..

      – Угу. Утром вхожу в стойло, а она лежит. Словно ее громом пришибло.

      – Мистер Максвелл… я… э… – Мне пришлось откашляться. – Я очень сожалею. Ничего подобного я не ожидал.

      – Ну а причина в чем? – Голос фермера был спокойно-деловитым.

      – Объяснение есть только одно, – ответил я. – Эмболия.

      – А