«Дожить до смысла жить». Петр Альшевский

почему ты гонишь меня! А вы на мои иконы почему отказываетесь взглянуть?

      Прядилов. Ваши иконы мне, что гром под Мадридом. До фонаря они мне.

      Гаврила. Целитель Пантелеймон впечатляюще мне удался. И не скажешь, что любитель кистью водил. Решусь и в храме его повешу. Вместо ангела, поражающего нечестивый град Содом. Сниму я ее, жестокостей и в нынешней жизни по горлышко… золотом я вас не побаловал, но пустыми вы от меня не уйдете. Всем по иконе подарю!

      Тарушанский. Я бы разместил ее у себя на стене, но домой мне не вернуться. Зачатие Иоанна Предтечи!

      Гаврила. Зачатие вам? Его я, кажется, не писал, не удовлетворить, сударь, мне ваш запрос… на заказ мне вам написать?

      Тарушанский. Дорофея Палестинского мне напишите. Гуся с яблоками вслед за ним. Мой сын, отправляясь на фронт, из рук в руки зачатие мне передал. Не свою икону. Друг, по-моему, икону ему на хранение. Мой сын погиб. А его друга Протасием звали…

      Алтуфин. Офицер Протасий?

      Гаврила. Бог в помощь Протасиям в России и за пределами…

      Зинягин. У меня бабка с Протасием женихалась. До венца не дошло.

      Тарушанский. Тот Протасий, что водил дружбу с моим сыном, в артиллерии, наверно, служил…

      Зинягин. За артиллериста моя бабка пошла бы, конечно. Если на деревенскую перекатную голь согласилась, но уж на артиллериста…

      Прядилов. Молчать!

      Тарушанский. Размышлять вам мешаем?

      Прядилов. Вспоминать. Какого-нибудь Протасия, который, будь он неладен, мне на пути повстречался и удачи напрочь лишил!

      Конец.

      «Мойнарод»

      Первое действие.

      Куцый пучок крашеных волос, полинявший настенный ковер, дебиловатый шестнадцатилетний сын Изяслав – родившаяся и живущая вдалеке от столицы Татьяна

      Гношева у себя в гнездышке.

      Гношева. Нам бы на могилу бабушки Нюры с тобой скатать. За оградкой бурьян, но там и бабушка Нюра. Ее могилку нам бы для обзора с дорожки открыть.

      Изяслав. Бурьян скосить можно.

      Гношева. Пока человека найдешь, да и платить надо…

      Изяслав. Я сам косой кошу!

      Гношева. Я думала, мы по ножичку прихватим и ими управимся. Сорняк не по верхам, а под корень. Я на колени встану, а ты нагнешься, тело у тебя гибкое.

      Изяслав. Я носом до пальцев ноги дотянусь.

      Гношева. Не дотянешься.

      Изяслав. Я сделаю! Потом это сделаю!

      Гношева. С кладбища приедем и попробуешь. Косой он хочет махать… где мы ее добудем?

      Изяслав. Я поспрашиваю. Кто с косой ходит, ты знаешь?

      Гношева. Смерть.

      Изяслав. И я пойду! Зайду на кладбище с косой – смерть зашла, скажут!

      Гношева. А кого ты на кладбище смертью пугать собрался? Покойников?

      Изяслав. Покойников смертью, что матросом тельняшкой…

      Гношева. Хорошее сравнение – учителя в твоем школе были бы рады, что ты на такое способен.

      Изяслав. Они за меня не радуются…

      Гношева. Школа у тебя