Чешуя ангела. Тимур Максютов

      12. Сталинский дракон

      Ленинград, май 1940

      Последний школьный день перед каникулами тянулся, как резинка от трусов. Уже раздали табели успеваемости (у Толика «хорошо» по чистописанию, остальное «отлично», а у Серёжки – сплошь «посредственно»), так чего ещё? Но классная учительница теперь диктовала список литературы на лето.

      Серёжка поскрёб пёрышком по дну опустошённой «непроливайки». Подул на перемазанные чернилами уставшие пальцы, толкнул друга локтем:

      – Скорей бы уже, да? Сегодня запустим «Сталинского дракона»!

      Толик чертыхнулся: от толчка рука поехала, и у «Чука и Гека» ножка последней буквы «к» убежала за край страницы.

      – Ты чего, пихаешься, балбес? Не потерпеть?

      Учительница опустила очки на нос. Постучала линейкой по столу:

      – Кто там болтает, а? Тойвонен, Горский! Кто вам разрешил вместе сесть? Думаете, коли последний урок, так можно нарушать дисциплину? Встать!

      Друзья, вздыхая, поднялись.

      – Вы же будущие красноармейцы, должны иметь выдержку. Вот представьте: командир поставил вас в секрет, и что? Вместо дисциплины получится ерунда! Начнёте, как всегда, трепаться, и враги, белофинны либо самураи, вас заметят и застрелят, провалите боевое задание.

      Друзья вспыхнули, Толик открыл было рот, но Тойвонен опередил:

      – Да мы сами их первые застрелим! У нас «Сталинский дракон»! И кобура от нагана, и мотоциклетные очки…

      – Перегрелся ты, Тойвонен, – покачала головой учительница. – Дракон у него. Может, у тебя и лягушка-царевна имеется, чтобы врагов заквакать до смерти? Марш на «Камчатку»!

      Пылающий Серёжка поплёлся на заднюю парту под смешки однокашников.

      Учительница дождалась, когда он усядется, и объявила:

      – Всё, дети. Теперь вы не какие-то там первоклашки-несмышлёныши, а уже второклассники, взрослые люди. Встретимся осенью, хороших всем каникул, полезных и насыщенных.

      Тойвонен всю дорогу до дома бурчал:

      – Грымза она. Всё равно урок ведь закончился, так чего было меня на «Камчатку» слать? Ещё и лягушкой опозорила, сама она лягушка. Самураи меня в секрете поймают, как же…

      – Ладно, не ной. Ведь каникулы! – перебил Толик.

      Врезал другу по башке тяжёлым портфелем, сбил фуражку. И, хохоча, побежал мимо дурманящих кустов сирени, по залитой солнцем улице – в лето.

* * *

      Дома суета, звон посуды, мама несёт на вытянутых руках дымящуюся кастрюлю. Сегодня бабушкин день рождения. В короткой жизни Толика этот праздник накрепко сплёлся с началом лета, поэтому – радостный. Вопреки занудным бабушкиным подругам с редкими седыми волосами, собранными в крысиные хвостики.

      Вот опять – самая толстая распахнула красные руки, обслюнявила, засюсюкала:

      – А кто это у нас такой синеглазенький? Большой какой вымахал! А стишки нам прочтёшь? Прочтёт, гляди-ка! Головушкой белой кивает, точно – Тополёк! Ну, куда ты? Дай хоть тёте Клаве на тебя полюбоваться, потискать холёсенького такого! А вот кому петушка