Королева под снегом. Франсуа Плас

к афише.

      – Элиот, поверьте мне, вы не должны отступаться. Она того стоит.

      – Она встречается с друзьями в Камдене. Что я, по-вашему, должен делать? Вы представляете себе, как искать кого-то там?

      – Всё же попробуйте. Уж очень жаль, когда всё рушится. Терять вам нечего… Жизнь порой творит чудеса.

      Элиот вдруг вспомнил танцующую шевелюру Сэм, когда она удалялась в толпе. Черные кудри, тугие, струящиеся, точно эбеновый каскад. Он почувствовал, как та же боль, мучительная, острая, необъяснимая, пронзила ему ребра и ввинтилась в сердце.

      Он кивнул и протянул руку.

      – Спасибо, Алиса.

      Она тепло пожала протянутую ладонь.

      – Ступайте, Элиот. Вы знаете, что я права.

      Он резко развернулся и ускорил шаг, оставив позади маму с дочкой, которая помахивала своими маленькими пальчиками на прощание.

      Только выйдя в Камдене, он понял, как скудны шансы на успех. Он потерял время и слишком отстал.

      Как он найдет Сэм в этом лабиринте улиц и крытых рынков, среди тысяч человек, бродящих из бутика в бутик? Он думал, что легко будет высмотреть красное пятно ее ветровки, но в толпе вокруг перемешались всевозможные люди, одетые более или менее экстравагантно. За час Элиот видел Сэм не меньше десятка раз. Сэм рылась в ящиках со шмотьем на рынке Инвернесс. Сэм стояла, облокотясь на решетку шлюзов Камден-Лок. Сэм пила пиво за окошком ирландского паба (но пила ли Сэм пиво?). Сэм шла под ручку с двумя подружками, навеселе, с зажатой в уголке рта сигаретой (но Сэм не курила). Сэм рассматривала образцы в витрине татуировщика (а была ли у Сэм татуировка?). Сэм торговала джинсы у продавца с большими бицепсами, под громкоговорителями, изливающими техно в полную силу, на громкости, достаточной, чтобы треснул череп и пошла кровь из ушей.

      Можно было подумать, что в этот час вылупился целый выводок Сэм. Эти копии были подобны бомбам замедленного действия, потому что каждый раз, подойдя ближе, он ее не узнавал. Или Сэм странным образом постарела, или потолстела, и разочарование погружало его всё глубже в зыбкую печаль. Были цветные девушки, такие же как она, африканки, латиноамериканки, уроженки Кариб, но всегда это была не она. Чуть посветлее, поменьше ростом, слишком такая или недостаточно этакая. Одни неуклюжие клоны, рассыпанные в толпе с единственной целью его помучить. И снег бесшумно падал вокруг него, снег празднично кружился, окутывая город, словно тихонько приглушая голос. Мир лгал ему. Мир говорил с ним тихо-тихо.

      Был момент, когда Элиот, как ему показалось, действительно увидел девушку за столиком в каком-то фастфуде, точнее, он не увидел ее, а уловил на короткий миг ее жест. Будь этот жест звуком, Элиот узнал бы его из тысячи: легкий и воздушный, как хрустальная нотка. Движение, которым Сэм отбрасывала назад волосы, излом руки, пальцы, затерявшиеся в черных кудрях, это длилось не дольше вздоха, маленький легкий танец украдкой, такой быстрый, что никто рядом с ней, казалось, не замечал его грации. Но он-то нашел в нем, запечатленном в памяти, интимный знак, уже взволновавший его прежде.

      На этот раз ошибиться он не мог. Она была