Месть рогоносца. Николай Фёдорович Шахмагонов

в гонораре суть. Просто действительно устал. И если решу, что могу помочь, то не из-за этого вашего обещания…

      – Каждый труд должен быть достойно оплачен, – убеждённо заявил Хрусталёв. – Я ведь тоже дело делаю, которое по душе, но, увы, не бесплатно. Выживать надо в смутные времена.

      – Что ж, выслушаю вас, – сказал я, приглашая в комнату и указывая на кресло у журнального столика. Сам сел в другое, напротив.

      Вечерело, но сумерки ещё не сгустились окончательно, и можно было огня не зажигать, а потому, когда я потянулся к торшеру, Хрусталёв попросил:

      – Нет-нет. Если можно, пусть будем полумрак. Мне так легче рассказывать.

      Немало историй довелось мне выслушать за время работы в агентстве. Приготовился послушать ещё одну – как-то не повернулся язык отказать убитому горем человеку, тем более от Алексея я слышал о нём только хорошее.

      – Ну, говорите, говорите, – кивнул я. – И не беспокойтесь, всё что услышу, останется здесь. Никуда не выйдет…

      И он заговорил негромко, доверительно:

      – Помогите, очень прошу. Мне больше не к кому обратиться с таким деликатным вопросом.

      – Так о чём же всё-таки речь? – поторопил я.

      Но он некоторое время ходил в рассказе своём вокруг, да около:

      – Говорить как-то стыдно. Да что поделаешь?! Последняя попытка семью сохранить. Последняя надежда. У нас всё-таки дети, двое детей. Сейчас они у бабушки в деревне. Она, жена моя, Инна Аркадьевна, может видели её – такая высокая, стройная блондинка. До сих пор ходит в юбках, не по возрасту коротких. Таких как она броских и ярких в доме вроде бы больше и нет, – уточнил он не без гордости, но тут же снова сник.

      Я, конечно, не раз видел эту действительно красивую женщину. Алексей сказал мне, что это жена Хрусталёва. Но в данный момент заявления Бориса Петровича решил оставить без комментариев.

      – Так вот жена моя, – продолжил он. – Совсем от рук отбилась. Всё было раньше хорошо, а этим летом, как детей в деревню отправила, совсем голову потеряла. Чувствую, влюбилась в кого-то. Домой приходит поздно, а несколько раз и вовсе не ночевала.

      – И как объясняет? – поинтересовался я.

      – Да, никак, – ответил он сокрушённо. – Вздор несёт. То у подруги засиделась, а потом ночью побоялась идти одна. Так я же встретил бы… То с другой подругой на дачу поехала – та, мол, просила помочь там. Причём, про дачные поездки сообщала этак внезапно, по телефону. А если я начинал возражать, то сразу становилось плохо слышать и бросала трубку.

      – Может всё действительно именно так, как говорила? – вставил я. – Почему вы считаете, что изменяет. Устала за зиму и весну от возни с детьми, вот и хочет вздохнуть свободно?

      – Не-ет, – протянул он. – Поначалу я верил. Но потом, в какой-то момент почувствовал, что лжёт. Да и есть моменты, которые не обманут. Надломились наши отношения. Не ласкова стала, даже груба. Знаете, если жена ночью отворачивается и от каждого прикосновения к ней рычит раздражённо, мол устала, дай поспать, что можно подумать? Как кукла бесчувственная. Раньше такой