ПУРПУРНЫЙ ГОД. Книга первая. Алексей Строганов

заканчивал школу. Дружил с девушками. Особенно с одной. Имя не вспомню. Бредил политикой. Завалил весь дом газетами, журналами, помню эти пыльные стопки «За рубежом». Выбрасывать не давал, хранил, вырезал статьи, черкал чёрной ручкой и клеил в альбом. Тогда вовсю летали в космос. Вспомнила. В тот год убили Кеннеди. Боже, какая я древняя.

      Дон к котам относился нейтрально, но при необходимости использовал. Подкрался через ёлки к смородиновым кустам с Принцем на руках и начал осторожно пробираться внутрь зарослей, замер, когда услышал голос Тёти:

      – Зачем всё бросать? Ты так удачно развёлся.

      – Удачно развёлся мой отец.

      – Прекрати. Ты ничего не знаешь.

      – Я знаю главное: они расстались, и со мной был отец до своего последнего дня.

      – Никто не знает его последнего дня.

      Вот как. Дон и раньше чувствовал, что про деда со стороны отца взрослые что-то не договаривают, но последние слова Тёти перехватили дыхание – здесь настоящая тайна.

      – Может, тебе просто сменить обстановку? Процент незамужних женщин везде примерно одинаков.

      – Вопрос в качестве.

      – Катерина Ивановна, ну ты её помнишь, которая из управделами, говорит, что женщину сейчас надо искать в Севастополе. Уникальное сочетание морского климата и высшего образования даёт такие варианты! Найдёшь себе красотку чуть за тридцать, с готовым малышом. Будет лучше, если с девочкой, но и мальчик тоже хорошо.

      – Я подумаю. Обязательно подумаю, но немного позже. Весной, в каникулы, хочу свозить Дона в путешествие. Кто-то мне говорил, что у нас в семье такая традиция: когда мальчику исполняется двенадцать лет, отправляться с ним в путешествие.

      – Это твой дед, Василий Алексеевич, завел такую моду… Давай решим, что делать с нашей малышкой. Она совсем голая. Наташка будет биться в истерике.

      – Попробую чтондь придумать.

      – Забросила скрипку, бьет чечётку в каком-то баре. Этот Патлатый постоянно с ней… Непутёвые у меня девки. Пропали обе коробки с драгоценностями. Всё приданое Маруськино. Наташка ей житья не даст. При разводе муженёк учёл даже серебряную ложечку и детские игрушки. Камни и квартира – всё, что у них есть. Ну, ты понимаешь, с голоду они не умрут, но её новый хахаль – очередной нище*б. При их образе жизни скоро всё промотают. Тогда жди их сюда. Не слезут с шеи. Все трое.

      – Что ты от меня хочешь?

      – Ты настоящий Смолин. В нашем роду мужчинами становились рано, и мальчики никогда не боялись хоронить своих мёртвых. Тебе было одиннадцать, когда умерла Дашенька, моя младшенькая, твоя сестрёнка. А ты шёл рядом, и я опиралась на твою руку, а не на руку мужа. Мне нужно было кровное в трудную минуту. А муж всегда был чужим. Поэтому его с нами сейчас нет, а есть ты – опора семьи. Верни пропажу.

      – Если бы это была пропажа, страховка бы всё покрыла. Всё гораздо хуже, и ты это знаешь.

      – Ну, придумай