Аргентина. Нестор. Андрей Валентинов

и где-то в кафе или кабаре (может, именно в том, где танцевала бывшая хозяйка комнаты) оркестр играл что-то очень знакомое.

      Скачет всадник,

         к горам далеким,

      Плащ взлетает

         ночною тенью,

      Синьорита

         глядит с балкона,

      Черный веер

         в руках порхает,

      Соль улыбнулась, накинула одеяло и уснула.

      Ты скажи мне,

         о синьорита,

      Что за слезы

         твой взор туманят,

      Что за страсти

         тебя забрали в плен?

      Ах, где найти покой?!

5

      Маленький Саша драться не любил, да и не часто случалось. Однако в интернате пришлось, всерьез и постоянно. Получив первые синяки, он понял, что дела плохи, даже очень. Не растерявшись, записался в секцию бокса и начал ставить удары. Преуспел не слишком, II разряд, юношеский, однако от него отстали. А через пару лет новый преподаватель физической культуры, суровый дядька с военной выправкой, организовал кружок по изучению самозащиты без оружия, если коротко – самбо.

      Попав в Москву и освоившись в общежитии ИФЛИ, что на улице Усачева, Александр съездил на стадион «Динамо», где нашел еще одного сурового дядьку с военной выправкой и передал ему письмо от тренера.

      …Захват за шею сзади – прием «детский», ответный прием тоже несложен. Руку нападающего перехватить – левой за запястье или локоть, правой – немного выше локтя, поворот туловища влево, потом опуститься на правое колено… Рассказывать долго, делать – быстро. Сержанта наверняка чему-то такому учили, но всякие приемы хороши, только если человек соображает. Но если вместо мыслей – колокольный звон?

      Поэтому сначала бокс, и только потом самбо. Кросс, удар дальней рукой, у Александра получался не всегда, все-таки слишком сложен. Не оглушит, с ног не свалит… Но мысли выбьет, пусть и не на полную секунду.

      Сержант тянется к кобуре…

      Кросс! В голову, в висок!

      Локоть на горло. Надавить! Еще, еще!..

      – Придуши!

      Фридрих уже рядом, кобуру сержантскую расстегивает. Левая рука в крови, на пиджаке тоже кровь.

      Белов вздрогнул. Придушить? В смысле – насмерть?!

      – Я… Я не смогу!

      – Сопляк!

      Левая рука немца врезается сержанту в живот. Тот дергается и обвисает.

      – Бросай его! Переодевайся, ремень надеть не забудь. И патроны, патроны!

      Белов, облегченно вздохнув (насмерть?) и сняв локоть с горла, оттолкнул от себя бессильно обвисшее тело. Где тут солдатик с карабином? Оружие заметил сразу, в шаге от ступеней, а вот поляк…

      Сначала он увидел кровь, небольшую очень темную лужицу. Затем руку в крови, потом шинель, потом…

      Добычей немца стала пустая консервная банка из-под солдатской тушенки. Крышку с зазубринами он отломил и принялся методично точить жесть о цементный пол. Звук негромкий, но отвратительный, прямо по мозгу скребет…

      Поперек