По дороге в вечность. Дж. А. Редмирски

с ребенком… – Натали снова делается неуютно: как-никак она говорит с отцом Лили. – Эндрю, я всерьез боюсь за нее, – добавляет Натали, и ее карие глаза мрачнеют.

      Я никак не ожидал, что эта встреча обострит и без того глубокую тревогу за здоровье и состояние психики Кэмрин. Я и раньше беспокоился, но сейчас чем дольше я слушаю Натали, тем хуже делается мне самому.

      – Расскажи про психотерапевта, – прошу я. – Спрашивал у Кэмрин, но она отмахнулась.

      – Это отец убедил ее, вскоре после смерти Иена. – Натали закидывает ногу на ногу и тяжело вздыхает. – Кэм каждую неделю ходила на сеансы. Мы думали, что ей становится лучше, что она постепенно выбирается из депрессии. А она просто дурачила нас. Человек, которому стало лучше, не вскочит в автобус, не оставив даже записки.

      – Так, значит, это отец уговорил ее обратиться к психотерапевту?

      – Угу, – кивает Натали. – Кэм всегда была ближе с отцом, чем с матерью. Нэнси – чудесная женщина, но временами бывает взбалмошной. А когда после развода отец собрал вещички и вместе с новой подружкой двинул в Нью-Йорк, мать Кэм еще больше сошла с катушек. Конечно, сама она в этом никогда не признается, да и Кэм будет отрицать.

      Глубоко втягиваю воздух и провожу рукой по волосам. Мне неловко, что все эти подробности я узнаю не от самой Кэмрин. Но я приму услышанное к сведению, тем более что Кэмрин никогда об этом не расскажет мне.

      – Кэмрин что-то говорила о таблетках. Из-за них она и не хочет идти к психотерапевту, поскольку…

      – Вот-вот, – кивает Натали и перебивает меня. – Ей прописывали андидепрессанты. Какое-то время она их принимала, потом сказала, что бросила. Когда именно – не знаю.

      – И все-таки зачем ты меня сюда позвала? – спрашиваю я в лоб. – Наверное, не только чтобы раскрыть тайны Кэмрин.

      Конечно, я благодарен Натали за полученные сведения. Но что двигало ею? Только ли желание хотя бы косвенно помочь лучшей подруге? Вряд ли. Тогда бы Натали не была Натали. Об этом нельзя забывать.

      – Тебе нужно внимательно за ней следить, – продолжает Натали. Я выныриваю из своих мыслей. – После смерти Иена Кэм впала в странную депрессию. Такой я ее еще не видела, а ведь мы давно знакомы… Подожди, это я уже говорила… Нет, она не плакала. Не вела себя так, как обычно ведут те, у кого депрессия. Кэм держалась… – Натали на несколько секунд задумывается, потом снова смотрит на меня. – Она держалась стоически, если я правильно употребляю это слово. Но со мной никуда не ходила. Запустила школьные занятия. Отказалась поступать в колледж. До этого мы с ней мечтали, как поступим в колледж. Строили планы, чем займемся на первом курсе. А когда Кэм впала в депрессию, она вообще больше не заикалась про колледж.

      – Но хоть о чем-то она с тобой говорила?

      Натали едва заметно качает головой:

      – Говорила. Правда, очень редко… Лабуда какая-то. Ей хотелось путешествовать по миру. Вроде пешком. Я всего уже не помню. Но что она в облаках витала – это точно. А еще