104 страницы про любовь. Эдвард Радзинский

Скажи одну вещь.

      НАТАША. Знаешь, где я тебя увидела первый раз?

      Он удивленно глядит на нее.

      Нет, не в «Комете». (Смеется.) Это было три года назад, в Политехническом музее. Там был вечер «Кем быть», и ты тоже выступал от университета. Я тебя сразу узнала в «Комете».

      ЕВДОКИМОВ. А ты что делала в Политехническом?

      НАТАША. Решала, кем быть. (Смеется.) И до сих пор не решила. Почему я все время с тобой смеюсь?.. Такси нет. Интересно, вот мы стоим сейчас, будто все это так и надо. А потом… когда-нибудь… я буду вспоминать об этом дне как об ужасном счастье.

      ЕВДОКИМОВ (шепотом). Ничего не понимаю. Никогда у меня так не было. Вот всегда.

      НАТАША. Я не хочу знать, как у тебя было всегда. Куда исчезли такси?

      ЕВДОКИМОВ. Пойдем?

      НАТАША. Опять все то же!

      ЕВДОКИМОВ. Ты боишься?

      НАТАША. Какая ерунда.

      ЕВДОКИМОВ. Значит, боишься. Идем.

      НАТАША. Идти, да?

      ЕВДОКИМОВ. Да. Туда.

      НАТАША. Туда?

      ЕВДОКИМОВ. Смешно. Когда ты волнуешься, ты всегда повторяешь слова.

      НАТАША. Совсем я не волнуюсь. А! (Она махнула рукой, и они пошли к парадному.)

      ПАРЕНЬ. Эй, друг!

      Евдокимов обернулся.

      (Смеется.) Одну.

      ЕВДОКИМОВ. Держи всю пачку. (Бросает пачку.) Эх ты, Топтыгин.

      ПАРЕНЬ. Спокойной ночи.

      ЕВДОКИМОВ. Салют, Топтыгин.

      Раннее утро. Звуки радиоприемника (передают гимн).

      ГОЛОС РАДИОДИКТОРА. Доброе утро, товарищи.

      Лестничная клетка. Перед дверью квартиры Наташи.

      Прямо на лестнице стоит чемодан, привязанный веревкой к дверной ручке. Сначала раздается Наташин голос, поющий песенку. Потом на лестничной площадке появляется сама НАТАША. Останавливается, рассматривает чемодан.

      НАТАША. Ясненько. (Начинает отвязывать.) А! Переживем.

      По лестнице сверху сходит ЛИЛЬКА. Волосы у нее теперь выкрашены в черный цвет.

      ЛИЛЬКА. Доброе утро! Ты чего это?

      НАТАША. Ничего. (Отвязывает чемодан.) Улетаю.

      ЛИЛЬКА. Выгнала, благоверная?

      НАТАША. Опять благоверные какие-то пошли. Просто улетаю. Ясно? Никто меня не выгонял. (Поднимает чемодан.) «Что нам, летунам», – как говорят в «Аэрофлоте». Значит, стала черная?

      ЛИЛЬКА. Да, нужно черный попробовать. На всякий пожарный. (Волнуясь.) Ну как я?

      НАТАША. ОК!. Я побежала.

      ЛИЛЬКА. Чемодан можешь к нам поставить. И вообще можешь у нас пока пожить.

      НАТАША. Какая чушь.

      ЛИЛЬКА. Гордая дуреха.

      НАТАША. Знаешь, мне что-то уже надоело. Все: дура, дуреха, глуповатый смех. Никакая я не дура. Ясно? (Поправила волосы, откинула голову, пошла по лестнице.) Ах, до чего же прелестна эта женщина. (Уходит.)

      Лилька остается на площадке. Дверь соседней квартиры открывается. На площадку выходит ФЕЛИКС, вынимает газеты из ящика.

      ФЕЛИКС. Здравствуй, мать.

      ЛИЛЬКА. Здравствуй.

      ФЕЛИКС. Ты что же, мать, стала цвета маренго?

      ЛИЛЬКА. Ну тебя! Наташку мать выгнала.

      ФЕЛИКС. Это что, в связи с новой любовью?

      ЛИЛЬКА. Да.

      ФЕЛИКС