104 страницы про любовь. Эдвард Радзинский

делом. Весь разговор идет «между делом». Это привычная, никого не отвлекающая болтовня. Далекие удары, похожие на разряды.

      Опять Гальперин начал рвать свои проволоки. Кстати, мальчики, с этими проволочками получается труднообъяснимый эффект.

      Звонок телефона на столе Гали.

      (Подняв трубку). Семенова нет. Семенов на «Альфе». (Продолжая работать.) Кстати, в девяносто третьем ящике все установки называют именами цветов. Установка «Флокс». Звучит?

      ЕВДОКИМОВ (у доски, мрачно). Целый день хочется жрать. К чему бы это?

      ГАЛЯ. Я думаю, к дождю.

      Молчание.

      Евдокимыч, сыграем после работы в шахматы? Мне надо сыграть с заведомо слабым противником.

      ВЛАДИК (у доски). Одни люди живут, чтобы есть. Другие едят, чтобы жить. Острецова ест и пьет, чтобы играть в шахматы.

      ГАЛЯ. Владюша, ты вдумчивый мальчик. Но ты ошибся. Шахматы для меня не страсть, а цель. Человек должен все время ставить новые цели и добиваться. Я добилась первого разряда по лыжам. Потом стала мастером по пинг-понгу. Теперь я буду мастером по шахматам. Потом добьюсь еще одной вещи. Хочешь, скажу какой, Евдокимыч?

      ЕВДОКИМОВ. Ну?

      ГАЛЯ. Фигушки. Ничего я тебе не скажу. (Собирая бумаги.) Я ушла на модель. (Выходит из комнаты.)

      ВЛАДИК. Эта твоя, в кафе, ничего!

      ЕВДОКИМОВ. Да, неплохая.

      ВЛАДИК. Я вас вчера искал перед закрытием. Но вы куда-то исчезли.

      ЕВДОКИМОВ. Мы исчезли.

      ВЛАДИК. Не понял. Поподробнее.

      ЕВДОКИМОВ. Я не люблю поподробнее.

      Возвращается ГАЛЯ.

      ГАЛЯ. Мы пробирки заказывали?

      ЕВДОКИМОВ. Нет, это Владик-маленький заказывал. Из тридцать девятой лаборатории.

      ГАЛЯ (садится за свой стол). Драма, мальчики. Мы работаем вместе целый год и до сих пор не придумали друг другу прозвища. Есть предложение называть Евдокимова «многообещающим». Я буду – «элегантная». «Элегантная Острецова из почтового ящика». А вот Владюша…

      Входит ФЕЛИКС, высокий красивый парень. Он медлителен, даже величав. Он разговаривает выспренно, патетически и в то же время очень серьезно. Так что нельзя понять, шутит он или говорит всерьез.

      ФЕЛИКС. Здорово, отцы. Принес переводы.

      ГАЛЯ (не отрываясь). Как живешь, Феликсончик?

      ФЕЛИКС. Мог бы лучше, мать. Плохо живу. Очень я огорчен. (Трагически.) Понимаете, много платят, а вот я считаю, что истинный человек должен получать мало. Он должен работать ради энтузиазма! Ради дела! Может, я неправильно считаю, пусть старшие товарищи меня поправят. (Евдокимову.) А ты все тоскуешь по мне, отец?

      ЕВДОКИМОВ. Не говори.

      ФЕЛИКС. Я вот тоже. Я всегда тянусь к тебе, Евдокимов, как тянется цветок навстречу утреннему солнцу.

      ЕВДОКИМОВ. Отчего-то мне всегда хочется говорить тебе гадость, Топтыгин. К чему бы это?

      ГАЛЯ. Я думаю, к дождю.

      ФЕЛИКС. По-моему, все проще. Ты очень много кушаешь, Евдокимов. А диалектика жизни такова: когда кони сытые – они бьют копытами. (Уходит.)

      Звонок телефона.

      ГАЛЯ (подняв трубку). Семенова нет, Семенов на «Альфе».

      ЕВДОКИМОВ.