Огонь священной войны. Илья Владимирович Рясной

и бесполезными финтифлюшками типа чернильного прибора, массивные фолианты в кожаных переплетах с золотым тиснением. Судя про всему дела у шараги шли неплохо, если ее хозяин мог позволить себе такой интерьер. С другой стороны – понты дороже денег.

      – Чем обязан? – спросил Ахманов, усаживаясь в массивное кресло в стиле ампир по главе стола.

      – Многим, – усмехнулся Роб. – Для начала, чем вы здесь занимаетесь?

      – Мягкой психологической реабилитацией граждан, находящихся в состоянии психологического стресса, – четко оттарабанил четко Ахманов. – Вид деятельности прописан в соответствующих учетных и регистрационных документах, которые я могу вам представить.

      – Ах, в документах, – кивнул Робин.

      Ахманов сглотнул, поджав недовольно губы, и тут же бросился в бой:

      – Если у вас есть ко мне вопросы в рамках ваших полномочий, я готов ответить на них в присутствии адвоката.

      Такие заявления надо давить нещадно. И таких типов надо ставить на место жестко.

      – Чего? – я перегнулся через стол и погладил лацкан его пиджака. – Тебе уголовный процесс нужен, душевед ты наш? С судом, прессой и прокурорами? Могу устроить. А для начала прикрою твою богадельню за психологическое насилие над гражданами и экстремизм. С ОМОНОМ, как положено. С наручниками и обезьянником.

      – Это безумные обвинения! – подскочил он.

      – А это мы посмотрим… – многообещающе произнес я. – Ты хорошо подумай и ответь мне, нужен тебе еще адвокат?

      – Пока нет.

      – Тогда отвечаем на вопросы предельно искренне, четко и по существу. Годится?

      – Хорошо, если вы так…

      – Много лишних слов, психолог, – я продемонстрировали фотографию Гремлина. – Был такой тип?

      – Был. Кажется, зовут Дмитрий.

      – Вы всех клиентов знаете по именам?

      – Нет. Но этот запомнился.

      – Чем?

      – Вроде добросовестный, но не креативный. Зажатый. Мне казалось, он просто отбывает номер. Ему было неинтересно. Но базовый курс прошел. И сертификат получил.

      – Зачем ему это было нужно?

      – Затем, что мы – это их последний шанс. И они приходят к нам за ним. Они сами себя в корне не устраивают своей ничтожностью. Хотят измениться. Но без посторонней помощи им через себя не перепрыгнуть.

      – И вы им помогаете перепрыгнуть?

      Ахманов в ответ только пожал плечами.

      – Создаете иллюзию, – кивнул Роб.

      – Не даем им вздернуться в общественном туалете или перестрелять свой офис.

      – Нужное дело делаете, батенька, – съязвил Роб.

      Ахманов в ответ лишь злобно ощерился.

      – Так и расстались с ним? – поинтересовался я.

      – Нет. Он записался на специализированный курс «Объективная самооценка и доминирование в замкнутых социальных группах» на сентябрь… А что, он в чем-то замешан?

      – Не знаю, – пожал я плечами. – Он пропал. Его мать нам написала заявление.

      – Найдется.