Огонь священной войны. Илья Владимирович Рясной

Русская Православная церковь не слишком рада тому, что именно он является настоятелем храма. Слишком большую он активность развил, перетягивая на себя паству. Светился в СМИ, устраивал массовые акции. Выходец с Западной Белоруссии, он закончил католическое учебное заведение в Италии. Несколько лет служил в Ватикане, четыре года назад назначен настоятелем храма в Москве. Поговаривают, являлся негласным представителем Ватикана в России.

      Одно время работал в Африке, занимаясь миссионерской деятельностью. И от этих привычек не мог отойти до сих пор. По имеющимся договоренностям католики обязуются не заниматься в России прозелитизмом, однако такое разделение сфер влияния, кажется, падре не слишком устраивало.

      – И все-таки, зачем расстреливать верующих? – спросил я, выслушав рассказ Загурского.

      – Убийцей движет Сатана. Не в силах сокрушить наши души, нечистый сокрушает наши тела.

      – Ваше мнение – убийца пришел конкретно за кем-то? Может, за вами?

      – Не думаю. Он двинулся в храм целеустремленно, как ракета. Не искал никого, не высматривал меня. Он сразу открыл стрельбу. Меня в тот момент в помещении не было. Поэтому я сужу обо всем со слов прихожан. Они все в унисон твердят – это был робот. Просто робот.

      – Вас это не удивляет?

      – Совершенно не удивляет. Типичная одержимость бесами.

      – Думаю, вы знаете, что нападение на ваш храм лишь эпизод в череде аналогичных событий. Кто-то целенаправленно бьет по представителям основных религиозных конфессий. Цель всего этого? Сокрушить религию?

      – Насилием? Это смешно. Римляне разрубали христиан на части и травили львами. Сегодня Рим – оплот христианства. Судьба религии не зависит от людей. Это, как не прагматично звучит, территория Господа нашего.

      – Но люди могут немало. Могут взрывать храмы. Могут сеять смерть. Могут освободить от оков хаос и приблизить конец времен.

      Мой собеседник посмотрел на меня вдумчиво:

      – Это вы про тот богомерзкий меморандум так называемых «деструкторов», не сходящий со страниц газет?

      – Именно.

      – Насколько я помню, там говорится о том, что человечество ушло от Божественного предначертания, и только люди могут приблизить конец времен. Но идея порочна в корне. Ибо…

      – Это тоже в руках Господа, – завершил я его мысль.

      – Именно так.

      – И все же вы недооцениваете людей. Особенно когда на их стороне Ангел Заката.

      Вбросив эти слова, я напрягся, ожидая реакции. Но ее не последовало.

      – Падший Ангел – это Люцифер, – произнес падре. – Он силен, но тоже подчинен замыслу божьему.

      – Это что, известно наверняка? – хмыкнул я.

      – Этому спору очень много лет. По одной из версий Господь и Дьявол равноценны, одинаково сильны и с равным успехом борются за этот мир. Это Альбигойская ересь, которая еще в тринадцатом веке уничтожена огнем и мечом.

      – А что будет, если падший ангел появится в мире людей?

      – Не появится. Может появиться только тот, кто присвоит его имя.

      – Ладно,