Щегол. Донна Тартт

бы на меню-штендере “Ла Гулю” со списком рыбных блюд дня. На открытке был изображен поникший тюльпан, а под ним шла надпись: “У жизни нет конца”.

      Дороти, как я смутно помнил, слов попусту не тратила, и открытка была тому подтверждением. После довольно теплого вступления – сожалеем о трагической потере, мысленно с тобой в этот трудный час – она предложила выслать мне деньги на автобусный билет до Вудбрайара, штат Мэриленд, тут же намекнув, что по некоторым медицинским показаниям они с дедушкой Декером не смогут в полной мере “удовлетворить всем запросам” по моему содержанию.

      – Запросам? – переспросил Энди. – Такое ощущение, будто ты у нее просишь десять миллионов немечеными купюрами.

      Я молчал. Странно, но меня отчего-то растревожила картинка на открытке. Такие видишь обычно на вертушках в аптеках, в них нет ничего плохого, но все-таки снимок с увядшим цветком – и неважно, что это постановочное фото – как-то не слишком уместно посылать человеку, у которого только что умерла мать.

      – А я думал, что она больна. Почему тогда она пишет?

      – Спроси что полегче.

      Я и сам удивлялся – странно, что родной дед не написал мне ни строчки и даже не потрудился подписать открытку.

      – Может быть, – угрюмо предположил Энди, – у твоего деда Альцгеймер, и она его держит дома в заложниках. Чтобы заполучить его деньги. Знаешь, жены такое часто проделывают со стариками-мужьями.

      – Не думаю, что у него столько денег.

      – Ну да, наверное, – Энди нарочито громко прокашлялся, – но жажду власти тоже не стоит сбрасывать со счетов. “Природы когти и клыки”. Может, не хочет с тобой делиться наследством.

      – Дружок, – отец Энди внезапно высунулся из-за “Файненшл Таймс”. – Что-то мне кажется, ваш разговор перестал быть продуктивным.

      – Слушай, если честно, я не понимаю, почему бы Тео и не остаться у нас, – сказал Энди, озвучив мои собственные мысли. – Мне с ним весело, да и в комнате у меня полно места.

      – Ну, разумеется, нам всем очень хочется, чтобы Тео остался у нас, – сказал мистер Барбур совсем не так тепло и убедительно, как мне того хотелось. – Но что скажут его родные? Насколько я помню, похищать людей – незаконно.

      – Ну, пап, здесь-то не тот случай, – сказал Энди своим невыносимым, нездешним голосом.

      Мистер Барбур, не выпуская из рук стакана с содовой, резко встал с кресла. Из-за лекарств, которые он принимал, пить ему было нельзя.

      – Тео, все забываю. Ты умеешь ходить под парусом?

      Я не сразу понял, о чем это он спрашивает.

      – Нет.

      – Плохо, очень плохо. Энди прошлым летом провел просто незабываемое время в яхтенном лагере в Мэне, правда?

      Энди промолчал. Я от него много раз слышал про эти две самые ужасные недели в его жизни.

      – А читать сигнальные флаги умеешь? – спросил мистер Барбур.

      – Флаги? – переспросил я.

      – У меня в кабинете висит превосходная таблица флагов,