Мотылек. Анна Владимировна Рожкова

тошнота, кружилась голова. Родителям она ничего говорить не стала – решила раньше времени не нагнетать обстановку. Ровно в шесть, время ужина, раздался звонок в дверь. Крикнув: «Я открою», Наталья рванулась к двери, обогнав уже не такую проворную Марьванну, и распахнула дверь – на пороге, сжимая букетик гвоздик, стоял Максим в своем единственном изрядно поношенном концертном костюме и когда-то бывшей белой рубашке.

      – Привет, – произнес он, решительно отодвигая Наталью.

      Родители были в столовой-гостиной. Марьванна как раз накрывала на стол, когда в дверях возник Максим. Петр Михайлович встал и без особого энтузиазма протянул руку незваному гостю. Максима они не одобряли – не о таком женихе для своей единственной дочери они мечтали.

      – Здравствуйте, – произнес Максим.

      – Здравствуйте, здравствуйте, молодой человек, – отозвался еще больше располневший генерал Власов.

      – Здравствуйте, – как эхо откликнулась Раиса Николаевна.

      – Садись, Максим, – суетилась вокруг Наталья. – Марьванна, принеси, пожалуйста, еще один прибор.

      Максим подошел к Раисе Николаевне и нагнулся к протянутой сухонькой ручке, затем вручил ей букет.

      Повисла неловкая пауза. Петр Михайлович тщательно пережевывал большой кусок мяса, активно работая челюстями. Раиса Николаевна ковырялась в тарелке, словно пытаясь что-то там отыскать. Максим равнодушно созерцал эту заурядную пару. И только Наталья, сидящая по правую руку от него, излучала свет, выливавшийся из ее серых глаз и, охватывавший всех вокруг.

      Наконец, Максим поднялся, три пары глаз обратились к нему.

      – Петр Михайлович, Раиса Николаевна, – торжественно произнес он, держа за ножку бокал с рубиновой жидкостью, – я пришел к вам сегодня, чтобы просить руки вашей дочери.

      Раздался грохот – Марьванна, суетившаяся позади, уронила крышку от кастрюли.

      – Ой, что это я, простите, простите ради Бога, – раздавалось сзади ее тихое бормотание.

      – Папа, мама, ну что же вы молчите? – нарушила молчание Наталья.

      – Сядьте, молодой человек, – раздался громовой голос генерала Власова. Раиса Николаевна с ужасом смотрела на мужа.

      Максим неловко присел, пунцовый от едва сдерживаемого гнева.

      – Вы знаете, что Наталья наша единственная дочь, что мы дали ей все, о чем можно только мечтать, она живет в достатке, не зная ни в чем отказа. Сможете ли вы обеспечить нашей дочери достойное существование? – генерал Власов выдержал паузу. – Я очень в этом сомневаюсь.

      Гнев Максима прорвался наружу. Он подскочил.

      – Да что вы знаете о мечтах, вы, – Максим задыхался от ярости, – всю свою никчемную жизнь вы протирали задницу в кабинетах, что вы можете знать о достойном существовании? Или вы считаете, что вот это все, – Максим обвел рукой шикарно обставленную комнату, – и есть счастье? Вы знаете, мне вас жаль.

      Генерал Власов подскочил как ужаленный, тяжелый деревянный стул с грохотом упал на пол. Его и без того красное лоснящееся