Мотылек. Анна Владимировна Рожкова

эта квартира у Максима – какого добра там только не было – разные подушечки, шкатулочки, салфеточки, статуэточки. Но больше всего увлекала библиотека – огромная, с полками во всю высоту почти четырехметрового потолка, забитыми книгами, с приставными лесенками, тяжелой дубовой дверью и зелеными бархатными портьерами. Просто дух захватывало. Это была комната деда – того самого партийного деятеля, и бабушка полностью сохранила всю обстановку. У окна стоял все тот же дубовый стол, а рядом – кожаный диван. Даже запах здесь был особый – запах «мудрости», как определили Максим. Мальчику казалось, что эта комната вобрала в себя всю человеческую мудрость, накопленную веками. Что именно вот на этих, обступивших его полках, живут мысли, фантазии и чувства предыдущих поколений. Как он любил залезть с ногами на большой кожаный диван и, открыв старый альбом, рассматривать черно-белые, пожелтевшие от времени фотографии, с которых смотрели на него дамы с кружевными зонтиками в руках и, поддерживающие их за локотки кавалеры с залихвацки завитыми усами и добрыми глазами. Это был целый мир – другой, непохожий на тот, в котором он живет. И вот – в восемь лет Максим стал полноправным владельцем всех этих сокровищ. Ева сразу же развила бурную деятельность, выкинув на помойку половину старой мебели, но эту комнату тронуть не решилась.

      О чем это он? Ах, да, Наталья. Максим провел рукой по лицу. Мысли увели его далеко. Наталья была дочерью их соседа через стенку – генерала Власова. Он часто навещал бабушку, пока та еще была жива, но она с соседями не общалась, и девочку Максим не видел. А, может, и видел, да не обращал внимания. Ева же была натурой легкой, общительной. Она с ходу находила со всеми общий язык. Вот и с супругой генерала Власова как-то сразу сдружилась. Максим даже не знал как. Может, по-соседски соли или сахара попросила. Кто их, женщин, разберет. Но только вскоре соседи пригласили в гости Еву и, конечно, Максима.

      У Максима как раз были летние каникулы. Он наслаждался солнцем и вседозволенностью. Ева никогда не ограничивала сына. Он всегда приходил и уходил, когда сам считал нужным. Была пятница. Максим прибежал с улицы – раскрасневшийся, запыхавшийся.

      – Ева, – закричал он с порога. – Что есть поесть?

      – Руки вымой и дуй на кухню, – прокричала Ева, судя по звукам гремящей посуды и разносившимся вкусным запахам, из кухни.

      – Я мигом, – крикнул Максим, заскакивая в ванную.

      Стемнело, на улице зажглись фонари, откуда-то доносилась заводная музыка. На кухне суетилась неунывающая Ева, как всегда, обольстительная, даже в фартуке и с белым пятном от муки на щеке.

      – Ева, – засмеялся Максим, подбегая к матери и целуя ее в щеку. – У тебя что-то на щеке.

      – Вот черт, – наполнила она кухню своим колокольным смехом. – Ой, чуть не забыла – нас сегодня на ужин пригласили, накладывая сыну в тарелку угощение.

      – Кто пригласил? – спросил Максим, уплетая за обе щеки Евины блинчики.

      – Соседи.

      – Какие соседи? –