Фабрика мертвецов. Кирилл Кащеев

же позабыв о дядюшкиных небезопасных откровениях. – От коллежского до статского советника обязательные четыре года выслуги! Мне торчать в этой дыре четыре года? Дядюшка, четыре года!

      Дядюшка одарил Митю безнадежным взглядом.

      – Предпочитаешь прятаться… на чердаке бабушкиного особняка?

      – Почему… на чердаке? – растеряно спросил Митя.

      – Потому что стоит тебе высунуть нос хоть в одну светскую гостиную – и сцена, которой я был свидетелем только что, повторится. Не имея возможности добраться до твоего отца, ревнители государевой чести отыграются на тебе.

      Митя медленно опустился обратно в кресло. Понимание приходило – четкое и безжалостное осознание того, что все его отчаянные метания по Петербургу с самого начала были обречены на провал.

      – Впрочем, если уж ты так страстно хочешь остаться… – в голосе князя зазвучали опасные нотки, но Митя все же вскинул голову в отчаянной надежде… и встретился с насмешливым взглядом князя. – Ты знаешь, что надо делать, чтобы стать выше их всех. Чтоб даже великие князья лишь скрипели зубами от злости, но сказать ничего не осмеливались. Столь любимый тобой свет и двор – все станет тебе доступно. Хочешь? Поедем, сделаем все прямо сейчас – есть вполне подходящий… предмет. На Петроградской стороне выловили.

      – Я знаю. – мрачно буркнул Митя. – Видел. А… там всего один мертвяк был?

      – Поверь мне, одного вполне достаточно. – насмешливо приподнял брови дядя.

      – На пятерых полицейских, одного мертвяка тоже оказалось достаточно. Кажется, один из них ранен.

      – Малокровные… – зло ругнулся дядя. – А может, и вовсе бескровные, сейчас их в полиции все больше. А кровных Моранычей, готовых исполнить свой долг, все меньше. Говорят, не comme il faut Кровной Знати превращаться в жандармское рыло.

      Митя кивнул – конечно же не comme il faut! Какой даже не Кровный, а просто дворянин, согласится…

      – Ну или прикрывают цветистыми словесами свое малокровие. – презрительно закончил дядя. И почти шепотом добавил. – Сила Крови истощается.

      – Да, все говорят. – согласился Митя.

      – Кто говорит? Где? – стремительно обернулся дядя и глаза его так блеснули, что стало понятно – болтунам не позавидуешь. – Здесь, в Яхт-клубе?

      «Донести на Николаева? – подумал Митя. – Фу! Мелко.»

      – Каждый извозчик говорит. Во всяком случае, тот, что меня вез.

      А что – правда ведь.

      Дядя стиснул пальцы в кулак:

      – И после такого ты по-прежнему отказываешься? Поехали, Митя… Да и для второго… скажем так, шага… найдем кого подходящего. В тюрьме хотя бы… Мне не откажут. – теперь тон князя Белозерского стал откровенно искушающим.

      – Нет! – хрипло выдохнул Митя и по-простецки, ладонью, отер текущий по лбу ледяной пот. Его оказалось так много, словно он водой из графина в лицо плеснул. – Нет, я… не хочу…

      – Твоя судьба, мой мальчик… – мягко начал дядя.

      – Моя судьба! –