Обманутые счастьем. Владимир Нестеренко

в дело и верни метрику Нестарко. Едва не загудел, Евграф Алексеевич на войну. Отстояло земство тебя, заменив добровольцем из числа ссыльных. Продолжай трудиться.

      – Премного благодарствую, – конфузливо, теряя дар речи, проговорил пересохшим языком Евграф.

      – А, чего там, это мои обязанности. Хочу знать приходилось ли тебе объезжать молодых рысаков?

      – А как же! – воскликнул азартно Евграф, польщенный вниманием старшины, и тем, как он называл его по батюшке. – С тятей мы первые наездники в уезде. Его, как знатока и лекаря скота, часто приглашал на это дело местный помещик. Так и повелось до последу. Тятя всегда меня брал в помощники. Я в седле дюже усидчивый.

      – Вот и хорошо. Офицер, что закупает лошадей для армии, нуждается в таком помощнике. Будет у вас с Беляниным торговать рысаков. В Карасуке на ипподроме объезжать. Я прошу помочь ему, согласен?

      – С открытой душой, Пётр Антонович. На какой срок?

      – Пятидневка, не меньше. Он возьмет тебя на своё обеспечение: питание, ночлег. И даже суточные выдаст.

      – Ото! – вновь воскликнул Евграф, переполненный чувством благодарности к старшине. – Пятидневка против неизвестности военной, как капля в море. У меня компаньон надёжный, за хозяйством доглядит.

      – Договорились. Сегодня по полудню офицер будет у нас, я доложу ему о твоём согласии, – старшина встал из-за стола, прошёл к Евграфу, вскочившему со стула, энергично пожал руку собеседнику, – теперь ступай к писарю, а после полудня наведайся ко мне снова, сведу с офицером.

      Евграф, покончив дело у писаря, разгоряченный разговорами и теплом конторы, выскочил на мороз в приподнятом настроении. Торопливо прошёл к лошади, упал в сани и весело понукнул Гнедого, заторопился обрадовать Одарку новостями.

      «Дюже легко отделался, Евграф Лексеевич. Слава Богу! – бормотал он под нос, энергично крестясь, – да и в почете, коль офицеру в помощники ряжусь. Ото наука тяти мне допомога! Сынам своим тоже передам».

      Часть вторая

      Тайна сгоревшей нивы

      Хлеб – валюта валют!

      1

      Хутор Подлесный за последнее десятилетие широко раскинул крылья-улицы по обеим сторонам балки и превратился в настоящее село, мало уступая по численности дворов Зубково. Две крайние усадьбы, дающие начало улицы Лесная, выделялись из общего ансамбля своей основательностью построек: добротные дома с глазастыми окнами, ставнями с молочным орнаментом на голубом фоне; бревенчатые, длинные хлева с высокими сеновалами; амбары с клунями; обширный загон для скота с высоким заплотом из жердей. Постройки компактны, как фигуры на шахматной доске, видно, что хозяева экономно застроили усадьбы, несколько потеснив огороды. К усадьбам тянется из перелеска дорога, отсыпанная гравием и хорошо утрамбованная.

      К глухим тесовым воротам октябрьским знобким вечером подкатили легковые дрожки, из них выскочил Иван Нестарко, рослый и чубатый, как и отец, одетый в городской полосатый костюм и осеннее пальто