Пари на красавицу. Ирина Муравская

блеск. При желании этот павлин умеет быть просто сумасшедше обаятельным гадом.

      – Не ревнуй. Ты у меня такая одна, – зараза. Ещё пытается приобнять. Изворачиваюсь, отстраняясь. – Я больше ни к кому в окна не залезаю. Честно-честно.

      – Я тронула до глубин селезёнки. Можно пойти сдохнуть в уголке от счастья?

      Изумлённо ойкаю, потому что меня строго щелкают по носу. Почти обещанный щелбан.

      – Какая же ты грубая, – вздыхает Воронцов. – Если ты так же общаешься со своим парнем, не удивлён, что он тебя дина… – сегодня явно не его день. В этот раз названного гостя перебивает истошный ор и долбёжка обезумевших носорогов в дверь. Да не, не носороги. Всего лишь Лерка.

      Начинает ходить ходуном металлическая ручка, но к нам никто не врывается. Замок отважно сдерживает натиск. Я поставила его самолично едва мы заехали сюда. Мама до сих пор против. Говорит, закрываться – значит отдаляться. Отдаляться я не хочу, а вот беречь личное пространство для меня первостепенно.

      Как сейчас, например.

      – Открой дверь, идиотка!!! Или я её выломаю! – завывает сводная сестричка.

      – Как заголосила на ночь глядя. Видимо нашла подарочек, – хмыкаю я.

      – Что за подарочек? – заинтересовались под ухом.

      А, блин, я же не одна. На несколько секунд успеваю забыть про наличие рядом нежелательной персоны. И чё с ним делать? На улице Андрей, за стеной его придурковатая дочурка. Вместо кровати у меня диван, под ним не спрячешься. Расчленить и расфасовать по ящикам? Хорошая мысль, мне нравится. Проблема, что нечем. Канцелярский нож вряд ли сгодится для таких целей.

      Эх. Раз другого выхода нет…

      – Да что ж с тобой сплошной геморрой-то, – понуро вздыхаю я, хватаю его за шиворот кожанки и волоку к шкафу.

      – Да ты гонишь? – хах. Глебу эта затея нравится ещё меньше, чем мне. – Теперь шкаф? В следующий раз я где прятаться буду? Под одеялом?

      – Нефиг было притаскиваться, – не без труда удаётся затолкать его в свободное пространство между отъезжающими створками и полками. Там его как раз хватает, чтобы припрятать громоздкие коробки. Или чемодан. Или человека. – Сиди тихо, – приказываю я с глухим стуком задвигая перед его носом стеклянную панель.

      – Нет, б***ь, сейчас начну распевать гимн, – язвит мне напоследок шкаф и затихает.

      А в дверь, тем временем, продолжают барабанить. Вот настырная. Прокручиваю до щелчка замочек и ко мне влетает нечто. Растрёпанное, с раскрасневшимся, прямо-таки пунцовым лицом и злое, как дворник наутро после тридцать первого декабря.

      – Ты контуженная на голову?!? Ненормальная? Что это такое?!? – мне в лицо тыкают сразу с обеих рук.

      Спокойно разглядываю суть претензии.

      – Ты слепая? Это вантуз. А это твои космы.

      Точнее здоровенный клок волос, который я вытащила из слива. Зрелище малоприятное.

      – И что ЭТО делало в моей спальне?!

      – Так волосы чьи? Твои. Вот я и вернула тебе твоё добро.

      – Ты дура, да?

      Надо же, опередила. У меня