Бестиарий. Эль Бруно

напоминало идиотскую шутку. Она огляделась, тихо вымолвила:

      – Тридцатое декабря тысяча девятьсот девяносто третьего года. Мне ещё нет восемнадцати, вы не можете здесь меня удерживать без согласия моих родителей, а я уверена, что они его не давали.

      – Тем не менее, вы здесь с согласия родителей. Врач пока настаивает на том, что вам не следует видеться после того, что вы натворили.

      Голова Саши кружилась, она спросила пересохшими губами:

      – И что же я натворила?

      Саша смотрела на то, как солнечные блики играют на полированной поверхности стола. Эти лучи, весело пляшущие перед ее глазами, как манящий привет из прежней жизни, заставил ее ощутить ноющую в сердце тоску.

      – Вы напали на собственного старшего брата вчера ночью. Какое сегодня число?

      Саша округлила глаза:

      – Это неправда…

      – Вам лучше отвечать на вопросы. Какое сегодня число?

      – Четырнадцатое.

      – Чего четырнадцатое? – врач смотрела на нее практически стеклянным взглядом, и девушка почувствовала себя неуютно:

      – Мая, конечно. А вы не помните?

      Ей не ответили.

      – В каком городе вы родились? – последовал вопрос.

      – В Санкт-Петербурге.

      – А сейчас в каком находитесь?

      – В Москве… – она поняла, что это стандартные проверки на адекватность.

      – Сколько пальцев показываю?

      – Ни одного.

      – Какого цвета обои?

      – Тут нет обоев. Тут выкрашенные в бирюзовый цвет стены.

      – Это голубой.

      – Как скажете.

      – Ты слишком взрослая для детского отделения. Да и оно сейчас – на ремонте, так что временно будешь находиться во взрослом, – сказала врач.

      – Иди за санитарами, переоденешься, дашь себя осмотреть и отправишься в палату. И всё будет хорошо, если ты будешь правильно себя вести.

      – Мне нужно поговорить с мамой.

      – Твой врач этого не рекомендовал. Должно пройти время. Он сам тебе всё расскажет.

      – Когда?

      – Когда нужно будет. Иди за санитарами, – нахмурилась врач. Санитары хотели взять Сашу под руки, но она резко дёрнулась:

      – Я сама пойду, всё нормально.

      Страх становился сильнее. Социофобия – заболевание сложное. Саша дрожала, как в ознобе. Она знала, что таблеток у неё больше нет. В нынешних условиях паническая атака придёт совсем скоро. Люди вокруг – безумцы, врачи – все казались ей врагами. Солнечный свет отчаянно пытался проникнуть в это мёртвое место, но беспомощно застревал на пыльных окнах. В помещении было холодно.

      Сашу заставили раздеться догола при санитарах. Кровь стучала в её голове, как в алый, раскалённый колокол, во рту был привкус соли, а в горле пересохло. Она видела всё вокруг, как в туманной, тёмной пелене.

      «Дом совсем близко…, и я так далеко от него. Кристиан. Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя! Ненавижу! Если я выберусь отсюда, то чего бы мне это ни стоило, я убью тебя собственными руками!»

      Ее осмотрели, затем выдали одежду