Гнездо. Синтия Д'Апри Суини

белье, которое Пол называл бельем для пожилых дам, матронистое. Даже пластиковые торсы манекенов в витринах выглядели уютно, они были плотно опутаны бюстгальтерами и поясами, напоминавшими смирительные рубашки – ряды крючков, свисающие эластичные ремни и укрепленные плечевые бретельки. Пол понятия не имел, как они умудряются оставаться в деле, он никогда не видел в магазине больше одного покупателя за раз. У него были подозрения, но чек за аренду каждый месяц приходил вовремя, и, с его точки зрения, «Ла Роза» вольна была отмывать деньги или чулки или продавать какие угодно необычные товары клиентам мужского пола, как правило, уходившим с пустыми руками.

      Пол приложил массу усилий, чтобы разделить работу и дом. Он никогда не брал работу «наверх», никогда не появлялся в «Пейпер Файберз» в том, что называл про себя «гражданской одеждой», всегда переодевался, чтобы отправиться на один лестничный пролет вниз. Каждое утро он облачался в один из своих изящно пошитых костюмов и выбирал галстук из обширной коллекции. Он полагал, что бабочка под подбородком составляет необходимый противовес его слишком вытянутому лицу и неэлегантным волосам, тонким, как у младенца, мышиного бурого цвета, норовившим торчать над ушами или на макушке.

      – Ты можешь выкрутиться с помощью цветных галстуков, – сказала ему бывшая жена, дипломатично намекая на его довольно невыразительные черты – серые глаза, скорее водянистые, чем яркие, тонкие губы, мягкий, почти как у амурчика, нос. Пол никогда не переживал из-за своей блеклой внешности. В некоторых ситуациях она обеспечивала ценную невидимость; он подслушивал то, чего не должен был услышать, с ним были откровенны, ошибочно считая его безобидным. (Внешность не всегда работала в его пользу. Например, недавно он пригласил пообедать юную поэтессу, переписка с которой по имейлу приобрела характер флирта. То, что его внешность по сравнению с мускулистым остроумием на письме ее разочаровала, стало ясно сразу по выражению ее лица. Что ж, он тоже был удивлен. Удивлен, когда обнаружил, что она и близко не напоминает свою фотографию с обложки – с блестящими волосами, полуприкрытыми глазами и влажными губами в стиле иди-ко-мне.)

      Пол ценил рутину и привычки. Он каждый день ел одно и то же на завтрак (миску овсянки и яблоко), потом шел на утреннюю прогулку вдоль Фултонского паромного причала. По выходным он не отклонялся от маршрута и стал специалистом по хронике набережной во всех ее сезонных изменениях. Сегодня дул яростный ветер, трепавший смельчаков, отважившихся выйти на улицу; Пол склонился ему навстречу, продвигаясь вперед, и покрепче затянул шарф на шее. Он любил реку, даже мрачной нью-йоркской зимой, любил ее стальное серое мерцание и грозные шапки пены. Ему никогда не надоедал вид на гавань; он всегда чувствовал, что ему повезло быть там, где он есть, в месте, которое он сам выбрал для жизни.

      Направляясь к концу Фултонского причала, Пол увидел знакомую фигуру Лео Плама, сидевшего на одной из ближайших к воде скамеек. Лео и Пол