Безноженька. София Синицкая

дядя реагировал эмоционально, что-то матерно объяснял дикторам, даже плюнул в экран, бабэ вытерла передником, но Коле всё это было не так интересно, как духи и нежить подземелья Анор.

      Главред раскраснелся. Тоныванычу не нравилось, что Коля, да и все Марфушины сэхэшатики, замкнуты в своём художественном мирке. Петербург волновали протесты, окружающая действительность казалась такой интересной, захватывающей, драматичной, а эти фантазёры были всем довольны, считали, что жизнь хороша и спокойна. Ладно Марфа – под крылом состоятельных родителей, но деревенский Коля – неужели он не видит страданий русского народа?

      Коля ничего не видел. С дядькой строили баню, ели шашлыки, ловили вот таких карасей, на чердаке сеть была отличная, не рыболовная, а МТС.

      – А Кирюха рвётся на войну, на любую войну. – Главред пыхтел и подпрыгивал на стуле. – Вроде добрый парень, а сколько в нём скрытой агрессии. Записался в школу стрелевой пульбы. И ведь взяли его, глазом не моргнули. Наверно, дал на лапу. «Зачем тебе это?» – спрашиваю. «Хочу, – говорит, – пойти в атаку». – «На кого?» – «На врага, который не дремлет». И зубами скрежещет! Коля, у тебя есть враги?

      – Какие?

      – Ясно. А Кирюха ими окружён. Он их выдумывает себе и окружающим. Ему лишь бы повоевать. Вот запланировал сведение счётов в Кулёмах.

      – Папочка, не приведи господь!

      – Антон Иванович, кто сведёт счёты в Кулёмах?

      – Кирюха Завирюха.

      – Папочка, Коля из Кулём!

      – Наверно, это другие Кулёмы. Не может быть такого совпадения. Ты из каких Кулём? Чудеевских?

      – Да. Но мы в деревне живём. Кулёмы – районный центр. Я там нечасто бываю. Мы туда ездим ботинки покупать.

      – Гм. В церковь ходишь?

      – Захожу иногда, но я неверующий.

      – Ладно, думаю, до этого дело не дойдёт.

      – До чего не дойдёт-то? Загадками говорите.

      – Забудь. В каждой церквушке свои погремушки.

      – Вот видишь, какие мальчишки разные. – Главред повернулся к жене. – Хорошо, что бодливой корове бог рогов не даёт.

      Марфушина мать отмахивалась и стучала ложкой по дну суповой тарелки. Ей не нравилась злободневность, воротило от международных отношений. Её центром вселенной был Андреевский рынок, самой важной темой – судак. Какой он сегодня – «свежий», «свежайший» или «как для себя»?

      – Интересно, кто идёт в менты? Что за ребята? Провинциальные? Городские? Коля, доедай котлету, а то не примут в полицейский колледж.

      – А я и не хочу. Спасибо, очень вкусно.

      – Почему не хочешь? Будешь следователем, криминалистом.

      – Раньше я хотел поступить на исторический. А сейчас разработчиком компьютерных игр мечтаю стать.

      – Правильно, будь разработчиком. Лучше придумывать страшилки, чем в них участвовать. Вот ты подросток. Тебе хотелось бы сделать мир лучше?

      – Да он и так хорош.

      – Чем хорош? Тебе сегодня мусора чуть руку не сломали.

      – Не сломали же. Мусора – это полицейские?

      – Да. То есть у тебя нет