Интимный портрет дождя. Ольга Александровна Коренева

распятых есть преимущество: крест высокий, с него обзор лучше… Не потому ли в перестроечные годы, а особенно после августовских событий все валом повалили креститься – вдруг ощутив себя распятыми и вознесенными на кресте, как на аттракционном «Колесе обозрения»? И перед всеми раскинулись необозримые исторические дали вперемежку с рекламными и эротическим клипами. И головы закружились, особенно у подростков, вконец ошалевших от эротики, пепси-колы и бизнеса. А на помойках появились целлофановые мешки с мертвыми младенцами…

      Надо бы помойки и кладбища засадить кустами ежевики…

      А в театрах продолжают идти пьесы, функционируют выставки, дети ходят в школы, дачники ремонтируют дачи, депутаты заседают, дама с собачкой прогуливает собачку… Жизнь течет себе, а что ей сделается-то, жизни? На нее ведь не навесишь замок, и кодовое устройство к ней не приляпаешь. Да и зачем?

      V. Капкан на тень Луны

      Так назывался тот злополучный роман, над которым я долго работала, таскала по издательствам, дописывала и переписывала заново, в результате он разросся до невероятных размеров, что-то вроде «Войны и мира», пришлось сократить в четыре раза. Самое странное, что я там напридумывала всякого, описывая будущее нашей страны, – а оно таким и оказалось… Позже я познакомилась с удивительным человеком, профессором Дубровым, который пояснил мне, что ничего странного в моем предвидении нет. Просто Время так устроено. Имеется в виду не то «время», которое мы условно делим на минуты, часы, годы, тысячелетия, и т.д. Нет, это иное – это особая субстанция, некий вид материи: Время. В нем настоящее, прошлое и будущее является единым целым. Поэтому нет ничего странного в том, что люди порой предугадывают события. Видимо, поэтому я знала, что роман в конце концов издадут – ну, может, не сразу весь, а сперва только часть. Потом будет доиздание и переиздание, а потом… Не скажу. Секрет.

      В этой теории о Времени есть интересная особенность: оно устроено так, что будущее влияет на прошлое, а не наоборот.

      Ах, вот почему все так у меня сложилось! Мое прошлое… Морозище, декабрь 84-го, я оставила двухлетнюю Людочку в Твери у тети Зины, пообещав приехать на Новый Год с гостинцами. Надо надыбать денег, – может быть, подпишут, наконец, в издательстве договор на новую книгу, ведь рукопись давно лежит там. Или подкинут мне еще рецензирование в «Роман-газете». Но в тот день я напрасно таскалась по издательствам. Измученная и голодная, заскочила в ЦДЛ, взяла в буфете чашку чаю и бутерброд. Вечереет, в Пестром зале тепло, накурено, галдеж и веселье: пьяненькие поэты бурно общаются, подсаживаются за мой столик и наперебой угощают бутербродами и кофе. Согрелась. Потеплело на душе. Кто-то обмывает в Дубовом зале гонорар и зовет всех. И вот я за ресторанным столом. Я тогдашняя – очень худенькая, в джинсах и широком свитере, не совсем уверенная в себе, выгляжу как бледный подросток. В тот день в Дубовом зале шла веселая кутерьма – как, впрочем, почти каждый день в Центральном Доме Литераторов, и, видимо, во всех творческих домах. Такая уж была эпоха. В углу