Пуля для тантриста. Ольга Александровна Коренева

микрофон, пожалуйста. Тише, товарищи!

      – Буквально два слова! – к микрофону ринулась плотная дама в бордовом пиджаке. Прическа ее напоминала заросли чертополоха, облитого вишневым киселем. – Всего пару слов. Я хочу подчеркнуть, что нам угрожают террористы, сталинисты и сатанисты. Преследуют, обыскивают, щиплют, да еще мы сами щиплем и ощипываем друг друга вместо того, чтобы сплотиться или просто, хотя бы, быть невозмутимыми, как мой знакомый гений Леонид Солнышкин…

      На табло замелькали цифры – счет слов. Перевалило за тысячу. Женщина азартно вещала, не реагируя на выкрики – «Хватит, гоните ее!», «Отключите микрофон!», «Отключено давно, уберите эту иерихонскую бабу!»

      – А ведь он, Солнышкин Леня, сначала не был гением, – упоенно гремела женщина. – Обычный миляга, флегматик, его все любят, запросто приходят в гости и сами приглашают охотно, ведь он уютен, как мягкий плюшевый диван, а многим так не хватает уюта…

      – Да какое отношение к петуху! – заорали из зала. – И к нам!

      – И вдруг с ним стало все это случаться… Сначала сны… – продолжала дама. – В тот раз гости поздно разошлись, правда, замешкалась возле аквариума с лягушкой симпатичная Валентина, но ее тут же умыкнул энергичный Игорь. Тут Солнышкина и сморило. Завалился на диван, накрывшись пледом. И… провалился. Пролетел сквозь слои постельного белья, паркетов и потолков, асфальта, земли, грунта, и очутился в подземном коридоре. Горели свечи, в полумраке со стен взирали на Леонида старинные портреты. Пахло туманной сыростью и пылью. Он двинулся вперед. Коридор казался зыбким, под ногами вился желтоватый туман, и не ощущалось тверди, казалось, что он передвигается по некой вязкой субстанции. В конце коридора взмыла вверх витая решетка, и Солнышкин прошел в просторную пустую залу, за которой следовала другая, потом третья… Проходя через бесконечные залы, Леонид вдруг осознал, что находится то ли в Шереметьевском дворце, то ли в другом, похожем. Где-то в конце помещения слышались голоса. Он двинулся на звук, и вдруг увидел распахнутые двери, много огней над бронзовыми подсвечниками, людей в хорошем прикиде. Он подошел ближе, и тут к нему навстречу устремился осанистый старик.

      «Извините, я, вроде, опоздал», – почему-то сказал Леонид.

      «Ничего, пустяки», – ответил старик и кивнул на внезапно возникших близнецов лет тридцати. – «Это мои сыновья. Ну, а теперь – за стол».

      В мгновение ока Леонид оказался в просторной зале с хрустальными люстрами. Для него было уготовано место напротив старика с сыновьями. Соседкой его оказалась симпатичная блондинка. Где-то он ее уже видел, но не мог вспомнить. Хотел было спросить, но отвлекся, очарованный прелестями снеди. Он сглотнул слюну. Но нет, не еда, как показалось ему сначала, была в приборах на серебристой скатерти. В бокалах, вазах и кубках находилось что-то не то. Хотя, в кубках-то как раз было нечто, похожее на вино: красное как кровь и другое, белое как яд для коронованных особ. Что-то зловещее наполняло вазы, меняющее очертания, какая-то субстанция. То ли это был