По ком грустит океан. Елена Шейк

так на Кунашир. Бабулю давно надо было проведать.

      Мама не смогла не заметить разочарования на моём и без того перманентно хмуром и сосредоточенном лице. Ну и ладно. На самом деле я всей душой любила Южно-Курильск, я там родилась, но с родителями давным-давно переехала на Камчатку, потому что отцу посчастливилось найти хорошую работу на полуострове. К бабуле мы раньше ездили каждое лето, а пару лет я даже ходила в школу в Юке. Случилось это, когда я училась в классе седьмом. Бабушка заболела, и пришлось нам временно переехать к ней на острова.

      – Сидеть долго будешь? Собирайся, давай, – подгоняла меня мама.

      – Ты же знаешь, что я быстро одеваюсь. Успею всё.

      Причесавшись и сменив любимую толстовку, джинсы с кроссами на брючный костюм и уродские туфли на каблуках, я потопала устраиваться на работу. Как раз на тот самый завод, который в нашей глуши построили предприимчивые то ли американцы, то ли французы. На работу, по слухам, брали только женщин, и только русских, в услугах коренного населения руководство завода не нуждалось.

      Придя на собеседование, я рассчитывала увидеть специалиста по кадрам, помощника руководителя, но блин, точно не куклу! Барби размером примерно метр в высоту приторно-застывшей дежурной улыбкой смотрела на меня. Кукол я не любила с детства, тем более таких громадин. У двоюродной сестры жила такая кукла. Так вот эта пластиковая тварь в розовых рюшечках и кринолинах умела говорить и даже ходить. С тех пор, как в моём восприимчивом детском сознании сохранились эти воспоминания, кукол я терпеть не могу.

      Я кое-что слышала о стрессовых собеседованиях, где тебе могут задавать странные вопросы, создавать нелепые ситуации, но лично сама не сталкивалась с подобным до сегодняшнего момента.

      Никаких странных и неудобных вопросов кукла не задавала, да и вообще не было у неё такой функции. А потом я заметила на столе бумаги, свой будущий контракт, в который тут же уткнулась носом и начала изучать. По контракту мне предлагали хорошие деньги даже по меркам севера.

      Толик мне как-то высказал, что нужно быть менее меркантильной. В ответ я незамедлительно выпалила, что самому Толику, такому правильному и немеркантильному, не помешало бы найти уже хоть какую-то работу и вносить свою часть по оплате съёмного жилья. Не кривить рожу, а пойти, наконец, хоть в грузчики в ближайший магазин. Но свой диван, с которого очень удобно бросаться в меня обидками и обвинениями, ему был ближе.

      Чем дальше на север, тем сложнее и дороже жить.

      Если учесть, какие цены в магазинах и особенно, как высоко оценивает свои услуги ЖКХ, то народ тут беднее всех нищих, вот почему он зачастую мрачен, неприветлив и груб. Счастье, конечно, не в деньгах. Но ты для начала попробуй осчасливься, увидев цены на продукты такого себе качества и немаленький счёт за электричество при зарплате в двадцать тысяч.

      Поэтому я, не раздумывая ни минуты, быстренько подписала бумаги, пока мою работу не предложили кому-нибудь ещё. Таких денег в селе, даже в Петропавловске, я никогда не заработаю.

      Адьос, нищета! И здравствуй лучшая жизнь где-нибудь на материке,