Занятие для идиотов. Святослав Тараховский

в жертву ради людей и всемирной идеи. Прикинь, как такой подход глобально поднимает твою тему. Натапов, ты сам так написал героя, ты чего, Натапов?

      – Лена, он простой мужик!

      – Христос тоже был простым иудейским мужиком.

      – Он в сапожищах, в бороде, в избушке, в Тьмутаракани. Он трескает водку, жрет грибы и кроет матом. Он любит лес, он кладет на людей!

      – Он будет настоящим Христосом! Иначе, Натапов, мне снимать неинтересно, смысла нет. Извини.

      – Разбежались. Не вопрос, – сказал Натапов и вспомнил завет Лунгина не уступать режиссерам ни пяди.

      Майская глотком прикончила «Дагестан».

      – Ты смотрел мое кино о школе?

      – Сильная вещь.

      – Там тоже все утроено, преувеличено, доведено до абсурда. Это художественный прием, Натапов. Для максимальной выразительности, глубины, катарсиса.

      – Катар… Как ты сказала?

      – Не торгуйся, Натапов, кто ты такой?

      «Кто я такой? – повторил про себя вопрос Натапов. – Вообще-то я нуль. Нуль со второй премией».

      – Мне не сапоги его интересны, не то, как он водку глушит и кладет на людей, – знаешь, для чего я делаю из него Христа? Я скажу.

      – Обожди, дай глотнуть.

      – Я хочу в картине поговорить о российской духовной жизни – вот для чего мне Христос! Вся наша духовность – именно от Христа, в твоем говне это меня зацепило! Слушай, Натапов, я что-то долго тебя уговариваю. Я знаю: рыжие все упрямы, но ты вообще-то хочешь, чтоб я сняла твой сценарий?

      «Тяжелый случай, – подумал Натапов. – Прессует, как бульдозер щебенку, полный абзац».

      – Насчет хочу-не хочу вопрос умный, – сказал он. – Результат недопоя.

      – Тогда молчи. Любой сценарий умирает в режиссере. Доверься мне, Натапов, ты чего? Я сниму не мыльный сериал – нормальный полный метр, триллер с безусловным положительным героем. Кино, которого ждут на фестивалях, о котором скучает народ.

      «Печенкой чувствую финал, – подумал Натапов. – Разговоры о духовности и народе обязательно кончаются пошлостью. Она влезет в Христа, сотворит нечто заумное, пафосное, несъедобное, и на экране возникнет полная хрень, от которой из зала побежит молодняк. Что делать?»

      – Я найду фирму, студию, продюсеров, деньги – под меня дадут. Сценарий у тебя купим, ты будешь в порядке и напишешь следующий.

      «Плюнуть и отдаться этой сумасшедшей? – размышлял Натапов. – Или быть твердым, не дать размазать свое сочинение, но остаться без режиссера? Короче: быть или не быть? Блин, чистый Гамлет».

      – Я уже в порядке, – сказал Натапов. – В полном.

      – Счастливчик. Сраная вторая премия и – сразу режиссер. Да еще какой – сама Майская! Ты поймал свой шанс, Натапов, ты чего? Держи краба.

      Он видел ее не так четко, как в начале встречи, но тепло ее руки, вложенной в его руку, почувствовал и запомнил. Удивило, что ее тепло превосходило его собственное и свободно в него перетекало. Живая грелка, подумал Натапов. Батарея. На фиг ей столько тепла в такую жару? Откуда она вообще на меня свалилась? Вода и камень, лед и пламень. Послать ее, что ли? Надо