Город, которого нет. Юрий Вячеславович Ситников

не хочу! Это страшный рассказ. Ты ночью потом заснуть не сможешь, забыл, как после Карлика Носа неделю с включенным ночником спал? Нет, не проси, или читаем Гулливера, или я иду спать.

      Никитка кивнул, он согласился на Гулливера. Прежде чем начать читать, я вынес потрепанную книгу с ужастиками в коридор, положил её на лестничные перила, решив позже выбросить в мусорку.

      Никитка заснул на удивление быстро, мне даже не пришлось дочитывать до конца главы. Вот и хорошо, подумал я, самому спать охота. Сейчас выброшу книгу и… Я остановился у лестницы, растерянно замотав головой.

      Книга исчезла. Её нигде не было. Решив, что она могла упасть, я спустился по лестнице, затем снова поднялся на второй этаж, даже становился на корточки и заглядывал под тумбу. Найти книгу не удалось.

      В комнате, прежде чем раздеться и лечь в кровать, я некоторое время в задумчивости простоял у стола. А когда лег и повернулся лицом к окну, увидел ветви старого дуба. Сегодня они не скрипели, было безветренно, и ветви застыли в таинственной неподвижности. На улице не стрекотали сверчки, вдалеке не куковала кукушка, ночь была тихой – безмолвной.

      И витала в этом безмолвии необъяснимая тревога. И вроде бы я даже увидел её в окне, но испугаться не успел. Меня сморило; ровно в полночь я провалился в глубокий, бездонный сон…

      Глава третья

      Кто такой Борька?

      Утром тревога рассеялась, сомнения улетучились – их вытеснило хорошее настроение.

      На кухне мы с Никиткой уплетали блины со сгущенным молоком, когда в дверь позвонили.

      – Стой, мам. Сам открою,– крикнул я. А у самой двери добавил: – Звонок здесь противный, может, можно другой поставить?

      – Папа приедет, посмотрим, – ответила мама, выйдя в маленький коридорчик.

      На крыльце стояла улыбчивая женщина неопределенного возраста. Она не была полной, но её щеки напоминали щеки упитанного хомяка, я сразу разглядел в этом какое-то несоответствие. Не дожидаясь приглашения, женщина прошла в прихожую, положила ладонь мне на плечо, звонко заявив:

      – День добрый! Я ваша соседка из девятнадцатого дома.

      – Здравствуйте.

      – Пришла познакомиться, – женщина пожирала глазами Никитку, и от неловкости он был вынужден спрятаться за мою спину.

      Разумеется, мама пригласила соседку к столу, поставила перед ней тарелку, положила блинов, налила чай, в общем, проявила гостеприимство. Мне наша соседка не понравилась. Достаточно одного беглого взгляда, чтобы определить из какой стаи эта птица. Сплетница! И этим все сказано.

      Свои блины я доедал уже без энтузиазма и аппетита, а Элеонора Игоревна – представилась она только после того, как узнала наши имена – стала забрасывать маму вопросами. Её интересовало буквально все: купили мы дом или арендуем, сколько платим за аренду в месяц, где наш отец, кем и где он работает, сколько лет матери, не планируют ли они с мужем заводить ещё детей? Бестактные вопросы лились бурным потоком, Элеонора Игоревна, похоже, даже не догадывалась, что своей назойливостью вторгается в частную жизнь.

      Узнав,