Лейтенант Старновский. Евгений Читинский

с крыльца, и, держа пистолет наготове, но стволом вниз, стал подходить к месту инцидента.

      Щёголь капитан как-то сразу сник и скороговоркой стал оправдываться:

      – Товарищ старший лейтенант государственной безопасности, этот красноармеец отказывается сдать трофейное оружие и получить штатную винтовку!

      – Отказывается, говоришь? – особист подошел к Солнцеву, попутно оценивающе окинув взглядом Орловского и бойца-мотоциклиста.

      Солнцева словно молнией пришибло, он стоял, словно парализованный кролик, и смотрел на сотрудника НКВД, как на подползающего огромного удава.

      Довольный произведенным на бойцов впечатлением, Егорьев строгим голосом спросил:

      – Боец, почему отказываешься? Немецкое оружие лучше нашего? Тебе советская винтовка не нравится?

      – Нравится! – только и смог выдавить насмерть перепуганный Солнцев.

      – Ну а раз нравится, почему же отказываешься подчиняться старшему по званию? Знаешь, что за это тебе полагается?

      – Мне его лейтенант Старновский вручил! Он лично этого фашиста пулей в лоб из пистолета убил! Ровно между глаз! Это его трофей! Он его мне дал для сопровождения пленного!

      – Так это, значит, вы доставили пленного немца! – чуть ли не нараспев произнес НКВДэшник.

      – Так точно, мы!

      – Ты его взял в плен?

      – Нет. Наш сержант Васильев! Вместе с лейтенантом…

      – Старновским! – подсказал Егорьев.

      – Так точно, товарищ старший лейтенант государственной безопасности!

      – Значит, говоришь, ваш командир, лейтенант Старновский, этого фашиста вот так прямо между глаз, да в лоб? Он так метко стреляет?

      – Так точно! Прямо между глаз. Из «ТТ». Я потом сам смотрел. После боя! Он еще двоих убил! Одного ранил, но я его собственноручно добил!

      – Понятно! И сколько же вы трофеев взяли?

      – Четыре винтовки, МП-40, и немецкий пулемет, название забыл!

      – Молодцы! – задумчиво произнес особист.

      – Так это вам хотят присвоить звание ефрейторов? – Егорьев посмотрел на рыжего бойца, а потом на окаменевшего здоровяка Орловского.

      – Так точно!

      Тут особист обернулся к капитану и бросил сквозь зубы:

      – Свободен!

      Тот с радостным облегчением чуть ли не бегом прыснул за забор.

      Старший лейтенант НКВД достал твердую упаковку папирос «Герцеговина Флор» и по-свойски дружески протянул её солдатам:

      – Закуривайте!

      Те с замороженными лицами и словно деревянными руками с опаской взяли по одной папироске.

      Особист вальяжно щелкнул зажигалкой и дал всем прикурить, а потом и сам с удовольствием затянулся. Прищурил глаза, словно прицеливаясь, и спросил рыжего:

      – Ты Солнцев?

      – Так точно, красноармеец Солнцев! – вытащив изо рта папиросу, произнес Вася, вытянув руки по швам, чтобы как можно больше потрафить НКВДэшнику. Тому понравилось.

      – Можешь теперь себя называть ефрейтором. Я вижу, ты парень не промах, если