Венец Логоры. Андрей Владимирович Останин

себя с шумом выжал, не сказал слов ласковых. А хотел, по глазам видно, хотел.

      – Шуточки у тебя! Должен – отдаст. Не отдаст – в платке том и похороним. Хотя нет – сожжём! Он в прошлом разе толковал, что ему кремация нравится.

      – Не нравится! – пискнул Иван.

      – Врал, выходит? – удивился Меченый. – Кстати, а винтарь чего не берёшь? Этот вот тебе. А второй на обмен пойдёт, бой у него дерьмо, да и боёк заедает. Вот и обменяем на что-нибудь.

      Иван нехотя поднял винтовку. Тяжёлая, неудобная, воняющая прогорклым маслом и сгоревшим порохом. Хотя, рабочий инструмент и не должен быть красивым, вообще-то. А на Логоре это инструмент, чего уж там. Эх, где же вы, энергетические ружья, взор ласкающие?

      И почувствовал вдруг, как морщатся улыбкой щёки, губы в стороны ползут. Плечи расправились, и воздух как-то свободнее через глотку пошёл. Своим себя почувствовал. Среди своих, в команде. Хоть и едва не сдох только-только, а другая пошла жизнь с этой минуты. Чужому винтовку в руки не дадут, примета верная.

      – Ну что, куда идём? – раздумчиво протянул Меченый, оглядывая пейзаж вокруг. Весёлый, с громким хмыканьем и шмыганьем, демонстративно отвернулся. Да и остальные от подсказок воздержались, не дурные.

      – На гребень, всё одно не полезу! – убеждённо проговорил командир. – Если так, то лучше уж вовсе назад повернуть. Но мы иначе поступим. Налево спустимся и лесочком до реки. А там, по течению, на лодке до города и дошлёпаем.

      – Тот ещё крюк выходит, – протянул Весёлый. – Но решать тебе, командир.

      – Ванька, а ты чего думаешь? Ты право заработал с винтовкой ходить – отныне и у тебя голос есть.

      Меченый мясистый нос пальцем поскрёб, глянул на парня благосклонно.

      – Одна голова хорошо, а полторы лучше, как ни крути. Говори.

      Иван покосился на расквашенный нос Весёлого. Сомнительное удовольствие, голос тут иметь.

      – Я как все.

      – Смотри-ка! – притворно удивился Меченый. – Не прошла наука зря, умнеешь на глазах!

      Молчун шагнул вперёд и смачно, неторопливо откашлялся. Уж от него-то речей точно не ждали, потому заткнулись все разом, уставились выжидающе.

      – Ты вот что, командир… Мы с братухой дальше не пойдём. Обратно мы.

      Голос у него оказался неожиданно сочным, глубоким, бархатистым даже. Такой бархоткой песни задушевные петь, а не помалкивать в тряпочку. Но, тут уж каждый сам выбирает.

      – Затягивается у тебя дорожка, – поддержал братуха. То ли действительно родственник, то ли просто человек хороший.

      – У нас и так уже трофеи богатые, нам хватит. А что в городе возьмёте – то ваше, по честному.

      Меченый пожал могучими плечами, головой мотнул с досадой.

      – Жаль. Но тут вы в своём праве, держать не стану. Да и не удержишь вас. Надеюсь, увидимся ещё.

      – Живы будем…

      Сантименты в этом мире точно не в ходу, – подумал Иван. Уходящие с оставшимися обнялись, ладонями-лопатами по массивным спинам похлопали. Ивану осторожно ладошку пожали – не сломать бы ненароком. Вот и всё прощание.

      Он