Венец Логоры. Андрей Владимирович Останин

и сравнить. А меткость! В жизни бы не отдал, но у меня ещё одна есть. А на фига две таскать, правда?

      – И патронов к ней давай! – отрезал старый решительно и на ободранный приклад брезгливо покосился. – Два десятка!

      – Договорились! – Весёлый от доброжелательности едва сам из себя не вывернулся. Сухонькую дедову ручонку тряхнул неистово, чуть душу из лодочника не вытряхнул. Вместе с пылью.

      – Одно удовольствие с тобой договариваться! Значит с меня винтовка и десять патронов, а с тебя дорога и пироги из заначки! – Весёлый глумливо ткнулся картошкой носа едва ли не в ухо лодочнику. Прошипел свистяще, по свойски.

      – Куда пироги-то спрятал, образина водяная? У меня от запаха уж слюни по ботинкам хлещутся!

      – Два десятка патронов-то! – всполошился дедок.

      – Не-не! – замахал ручищами Весёлый. Показалось, что даже ветер поднялся, и вода в речке морщинистой зыбью взялась.

      – Договорились уже, по рукам ударили. Чего переиначивать? Десять так десять. Так чего там, с пирогами-то? Хе-хе-хе!

      Иван заглянул в лодку, шею вытянул и рот приоткрыл, для большего удобства. Ничего внутри интересного не обнаружилось. Разве что начинка совершенно не соответствует наружности. Корпус явно полимер, а вот мачта, лавки от борта до борта, решётки на днище – всё из самого настоящего дерева. Ручками строгано, гвоздиками приколочено. Досочки и бруски от времени потемнели, а там, где люди по ним задницами елозят – блестят ярко и даже задорно. Видать, от первоначальной задумки корпус только и сохранился, а требуху деревянную позже уж напихали. И меняли, по мере надобности, как сгниёт.

      На днище, возле кормы обнаружилась странная, металлическая конструкция – словно прямоугольный скелет из толстых планок.

      – А это что? – полюбопытствовал Иван. Дедок удивлённо скосил глаза в его сторону.

      – Крепление для двигателя. Тебя из какой чащобы дремучей вынесло?

      – Да нет… Я с Астары. А сам двигатель где?

      – Поди знай? – фыркнул перевозчик язвительно. – Их уж двести лет никто работающими не видел! Стал бы я тут с парусом корячиться?

      – А найти да починить, движок-то?

      – А сможешь?

      Иван заткнулся и за спину Меченого задвинулся. Сами разберутся, пожалуй.

      Меченый, огромной, бесформенной кучей, устроился почивать в носу лодки, где пошире. Только всхрапывает изредка, рыбу в реке распугивает. Ладно, рыбаков поблизости не случилось – вот бы пошипели озлобленно. Иван у него под боком приткнулся – к голове поближе, от ног подальше. Уж больно командир во сне буен, всё возится да ногами сучит. А если таким башмачищем случайно зацепит – здравствуй Великий Род, прости, что без приглашения.

      – Чего загрустил, Ванюха? – Весёлый присел рядом, у пирога безразмерного угол отломил, парню в руки сунул. – Пожуй, повеселеет. В печке пирожок печён, никакой репликатор тебе такое чудо не забабахает! Ну, чего грустишь?

      – Совсем у меня на Логоре чувствительность отшибло! – вздохнул Иван печально. –