Холодно в небесах. Книга первая. Ву Вэй

и не заметил бы, что в приятеле произошла какая-то перемена.

      – Как самочувствие? – спросил Петр, пожимая другу руку.

      – Сейчас все нормально, спасибо. А ты вчера что хотел рассказать? – поинтересовался Алекс.

      Петр наморщил лоб.

      – Да, похоже, рассказывать уже нечего, – с досадой ответил он, но все же передал подробности обоих визитов советника.

      Алекс слушал его, широко раскрыв глаза, и молчал.

      – Что ты обо всем этом думаешь? – нетерпеливо поинтересовался Петр.

      – Не знаю… – искренне протянул Алекс. – А он зачем приходил сегодня? Чего хотел? Я что-то не понял.

      Петр недоумевающе смотрел на друга, едва не плача. Ситуация была патовой – дальнейший разговор не имел никакого смысла, и он отмахнулся от Алекса и отошел «решать срочные вопросы», недостатка в которых, слава богу, никогда не было…

      Утром 25 января на площади Мира собралось множество народа, чтобы отпраздновать окончание вольной жизни и начало Строгого периода. Это был субботний день, когда никто не работал, поэтому все вышли из дома, преисполненные намерений развлекаться до позднего вечера. Погода вполне располагала к гуляниям: мороз был совсем слабый, ветра не ощущалось, солнце иногда проглядывало сквозь тучи, но чаще оставалось за ними, низкими и тяжелыми, грозившими просыпаться снегом.

      На площади двумя полукружьями выстроились торговые павильоны. Одни предлагали сладости и шалости для детей, другие – праздничный, но все равно безалкогольный глинтвейн и разные штучки для взрослых, призванные помочь мужчинам пережить Строгий период. Мальчишки постарше с любопытством заглядывались на витрины таких магазинчиков, а продавцы отгоняли их суровыми взглядами, а иной раз и крепкими словами.

      – Тебе что здесь нужно? – одернул мужчина за плечо мальчика лет двенадцати.

      – Пап, я только хотел посмотреть, – пропищал отпрыск, пойманный за разглядыванием коробки с надписью «Медсестричка» над нарисованной в коротком белом халатике с красными крестиками девушкой. – Это аптечка?

      – Аптечка, – рассмеялись отец и еще несколько человек, случайно оказавшиеся рядом и все слышавшие. – Иди купи себе леденец, и пришли мне чек, я оплачу, – все еще смеясь, предложил он, чтобы отвлечь сына от злополучной витрины. – Надо же, какой любопытный! – заметил он приятелям, когда мальчик, опустив голову, побрел к другому павильону.

      – Весь в отца, – с некоторой обидой в голосе сказала подошедшая женщина в черном плаще из непродуваемого материала, делавшем ее похожей на пластиковую бочку, перетянутую блестящим обручем.

      Несколько жидких смешков послышалось у нее за спиной, но стоило ей обернуться, весельчаки сразу смолкли и отвернулись.

      – Барт, жена у тебя сегодня очень напряженная, – серьезно произнес один из них. – Ты что, ввел дома Строгий режим раньше назначенного срока?

      Тот, кого назвали Бартом, метнул говорящему грозный взгляд.

      – Она всегда такая, – раздраженно