Губернатор. Адам Пшехшта

почти незаметной иронией.

      На щеках офицера заиграли желваки, правая ладонь опустилась на кобуру.

      – Быстрей! – приказал он водителю. – Поддай газу!

* * *

      Анастасия легко коснулась лба алхимика и произнесла три странно звучащих слога. И… о диво, Рудницкий запомнил их без труда. Он ощутил прилив жара к лицу, и с ударом сердца пришла волна боли. У него было такое впечатление, что он чувствует вонь сгоревшего мяса, а в глазницу вкручивается раскаленное докрасна стальное сверло. Все вокруг закружилось, зрение взорвалось цветами за пределами человеческого восприятия и понимания. Он вскрикнул от боли и зашатался, закрыв глаза. Чьи-то сильные руки схватили его и помогли удержать равновесие. Самарин…

      – Все в порядке? Олаф? Олаф?!

      – Уже лучше, – прошептал алхимик дрожащим голосом.

      – Открой глаза! – приказала Анастасия. – Наихудшее уже позади.

      – Почему ты не сказала, что будет так больно?!

      – А что бы это изменило? Я же тебя не обманула и не говорила, что ритуал приятный. Ну давай. Это ненадолго.

      Рудницкий открыл глаза: комната цесаревича была полна странных форм и цветов, для которых он не находил названия ни на одном из известных ему языков. Постепенно из хаоса появлялись раздражающие узоры и знаки, через определенное время над ними доминировал след мрака. Что-то, что из-за отсутствия описания можно было бы назвать чернотой, загрязняло пол, стены и столик с лекарствами, окружало место, где стояла кровать цесаревича.

      – Что это за чертовщина? – бубнил он, вставая на колени.

      Дрожащее пятно мрака вызывало у него тошноту, уши раздражал сухой шелест, напоминающий трение покрытых чешуйками змеиных колец.

      – Дайте первичную материю!

      Рудницкий взял щепотку мелкого порошка и насыпал в центр вызывающего отвращение пятна. Шелест немедленно прекратился, сменившись звуком ломающегося льда. Чернота исчезла, открыв странную паутину узора в оттенках засохшей крови.

      – Я вижу его! – с напряжением сказал алхимик. – Что теперь?

      – Ты должен его уничтожить, – спокойно произнесла Анастасия.

      – Как?!

      – Обычно процедура идентична, как при создании сигил: достаточно размешать в воде первичную материю и использовать раствор как краску. Ты должен нарушить симметрию узора. Это все.

      Рудницкий сунул палец в наскоро подсунутую мисочку с темной, переливчатой жидкостью и медленно, старательно зарисовал символ. Тошнота отступила.

      – Все, – сказал он.

      – Теперь осталось последовать по следу человека, создавшего печать. Я не знаю, как ты его увидишь, но ты должен справиться и определить, откуда он пришел. Только поспеши, у нас мало времени!

      Алхимик буркнул, соглашаясь: полоска мрака пометила дорогие ковры, словно черным орнаментом.

      – Идемте! – закричал он, поднялся с колен и выбежал из комнаты.

      След вел на лестницу на следующий этаж. По пути они прошли два поста, но солдаты расступались без слов, подгоняемые резким приказом Самарина. Рудницкий свернул