Губернатор. Адам Пшехшта

эффект.

      Офицер нервным жестом потянулся к стакану и одним глотком опрокинул в себя остатки алкоголя.

      – Правда не работает?

      – Ну ты же видишь. Конечно, каждое слово можно усилить первичной материей, – добавил алхимик со зловеще ухмылкой.

      – И что?

      Рудницкий огляделся по комнате и указал на лампу.

      – Видишь эту муху?

      – Ну вижу. И что ты хочешь сделать?

      – Увидишь.

      Алхимик вытащил флакон, наполненный черным порошком, высыпал на ладонь щепотку и сдул его в сторону насекомого.

      – ДАШ’ДАНХАР!

      Муха упала, словно пораженная громом.

      – Впечатляюще, правда? Я уничтожил летающий объект, использовав столько первичной материи, сколько весила муха, – с иронией прокомментировал Рудницкий. – А теперь подумай, сколько ее нужно, чтобы убить человека? Если это вообще возможно. Поскольку нет сомнений, что с этим словом что-то не так.

      До того как Самарин успел ответить, прозвучал стук, и в комнату ввалился Гуэрини.

      – Снова началось! – закричал он. – Лекарства не действуют, и у цесаревича произошло излияние!

      – Где? – рявкнул Рудницкий.

      – Левое колено. Прошу за мной, dottore!

      Самарин первым оказался в коридоре. Алхимик побежал за итальянцем, на ходу завязывая халат.

      – Когда это случилось? – спросил он.

      – Недавно. Еще час назад все было в порядке. Я проверял, – заверил Гуэрини.

      Наследник российского престола поздоровался с алхимиком дрожащей улыбкой, хотя стиснутые детские кулачки говорили о том, что он борется с болью.

      – Почему вы не поставили меня в известность, что Алексей проснулся?! – яростно прошипел Рудницкий.

      – Не успел, обследовал пациента, – пробормотал итальянец.

      – Его Величество, – доложил дворецкий.

      Алхимик стиснул зубы: видимо, признательность, выраженная Гуэрини, не помешает ему приписать себе все заслуги. Если бы не неожиданные осложнения, профессор хвалился бы тем, как вылечил наследника престола. «Понятное дело, самостоятельно, без помощи «польского аптекаря», – цинично подумал Рудницкий.

      – Алексей, как себя чувствуешь?

      Царь присел на край кровати и взял сына за руку.

      – Хорошо, папа.

      – Ему лучше, правда? – сказал монарх, глядя в пространство между алхимиком и Гуэрини.

      Рудницкий смиренно вздохнул, итальянец стоял с открытым ртом, словно кролик, загипнотизированный удавом, не проявляя ни малейшего желания удовлетворить любопытство царя.

      – В общем, да, – ответил алхимик нейтральным тоном. – И я прошу прощения за мой вид, – сказал он, увидев удивленный взгляд собеседника. – Я…

      – Не важно! – прервал его царь. – Что с Алексеем?

      Алхимик откинул одеяло. Было так, как и сказал Гуэрини, – левое колено мальчика опухало на глазах.

      – Сашка!

      – Да?

      – Возьми несколько солдат и перенеси цесаревича вместе с кроватью в мои апартаменты, –