Перстень Рыболова. Анна Сеничева

Флойбек, насвистывая, заворачивал камбалу в листья папоротника и выкладывал на жестяной противень.

      – Хороший улов, – сказал он, обернувшись.

      – Не жалуемся, – ответил Ревень, лукавый старый добряк, слывший на острове колдуном. – С утра на Белом утесе рыбалил. Думал, вы придете.

      – Учеба, – коротко сказал Сгарди. Ревеня они не стеснялись – старик единственный в поселке был посвящен в тайны монастыря.

      Тот кивнул и взял деревянную иглу, которой штопал сеть.

      – А вы что-то невеселы, сударь мой, – вполголоса обратился он к Арвельду. – Случилось чего?

      – Да я и сам не понял – случилось или нет, – Сгарди взял щепоть крупной серой соли и присыпал рыбину. – Скажи-ка, Ревень… А было что-то необычное в Светлых морях лет двести тому назад? Странное что-нибудь – так, чтобы из ряда вон?

      Ревень усмехнулся:

      – С чего бы такой вопрос?

      – А вот любопытно стало.

      Рыбак продолжал класть стежки.

      – Неспроста вы разговор завели, сударь, – помолчав, ответил он. – Как есть неспроста. А было такое, что двести лет назад завязалась в Светломорье такая же примерно кутерьма, как нынче.

      – Смутное время? – спросил Арвельд.

      – Да, смутное, только звали его тогда по-другому. Ну, смысл, понятно, тот же.

      – Тоже междуцарствие?

      – Междуцарствие. Но длилось не десять лет, а года четыре. Затем Элезис Лакосский на трон сел, потомок первого принца Светломорья. Много ему выпало трудов, но то правитель был… – Ревень перекусил нитку. – В молодости, с женой-покойницей, довелось мне побывать на Лакосе, в махоньком городишке, где родился на свет принц. Там в доме Совета старейшин висит его парсуна, портрет по-нашему. Глаза серые, как небо перед грозой, грива огненная, кольцами. Еще старая кровь в нем текла, не людская. Нраву был сурового и всякую кривду насквозь видел. Но понапрасну никого не обижал…

      Арвельд внимательно слушал, держа в одной руке раковину с солью, в другой кусок рыбы.

      – Ты про смутное время говорил. Отчего оно началось?

      – А разно говорят. Летописцам ежели верить, так это кто-то из королей безвременно помер или, наоборот, не вовремя родился… А давным-давно, еще я был такой, как вы, запомнил, что старые люди говорили. Будто в это время границы между мирами стираются. Оттого всё мешается в Светлых морях и в людских душах, – старик отложил сеть и уставился в окно, на тлеющий закат ранней весны. – Появляются силы старых эпох, которым в нашем мире делать нечего, а они всё приходят, ищут здесь свою долю. Кого-то из них давно позабыли. Других помнят только староверы вроде меня, – он задумался, сжав губы. – У Асфеллотов, к слову сказать, еще живо предание об их пращуре, так он из той породы. Который якобы заложил душу, чтобы спасти свой народ, и время от времени возвращается ее вернуть. Зовут они этого духа человеком зеркал или как-то так…

      Огонь с треском взметнулся, лизнув верх камелька. Арвельд вздрогнул.

      – Ревень, – произнес он, наклонившись