Среди погибших не значатся. Николай Томан

какие потери понесли наши танки на русских минных полях под Белгородом? Мне сообщил мой родственник, оберштурмбаннфюрер, только что вернувшийся из района этих боев, что наша девятнадцатая танковая дивизия потеряла в полосе обороны одной только русской стрелковой дивизии свыше ста танков, в том числе семь «тигров». Там погибло около тысячи наших солдат и офицеров, а командир этой дивизии генерал Шмидт застрелился.

      – Да, я тоже слышал кое-что, – сочувственно кивает головой доктор Штрейт. – Русские всегда были сильны в инженерном обеспечении своей обороны и вообще в военно-инженерном деле. Неслучайно же сам фюрер распорядился любым путем привлечь на нашу сторону пленного русского генерала Карбышева.

      – Ничего у них из этого не получилось, однако, – не без злорадства замечает Фогт. – Надеюсь, мы с вами, доктор, добьемся большего успеха, хотя у нас всего лишь скромный кандидат наук и дивизионный инженер.

      По дороге в лагерь Бурсов с Огинским тоже обмениваются впечатлениями от встречи с доктором Штрейтом.

      – В том, что доктор остался доволен вами, у меня нет никаких сомнений, – замечает подполковник. – Вы действительно сообщили ему что-нибудь новое? Я ведь практик и не очень силен в теории.

      – Все, что я сообщил ему, – результат моих экспериментов, опубликованный в нашей открытой печати перед самой войной. Но, видимо, Штрейт не читал журнал, в котором была напечатана моя статья.

      – Будем, значит, считать, что в чем-то мы его убедили, – заключает подполковник Бурсов. – Во всяком случае, у него нет теперь никаких сомнений, что в вопросе детонации взрывчатых веществ мы осведомленнее его. Ну а что же дальше? Нам ведь неизвестно, как вызвать детонацию минного поля. Да если бы и известно было, разве мы открыли бы немцам этот секрет?

      – Я вижу дальнейшую нашу задачу лишь в том, чтобы выиграть время. Тянуть с этим экспериментом до тех пор, пока не придумаем достаточно надежный способ побега. Хотя, откровенно говоря, – тяжело вздыхает Огинский, – даже не представляю себе, каким образом удастся нам вырваться отсюда.

      – Я этого тоже пока не знаю, – признается Бурсов. – Для этого надо получше разобраться в обстановке. В этом нам помогут майор Нефедов и лейтенант Азаров. А сейчас тревожит меня другое – Сердюк. Этот мерзавец может сообщить им, что эксперимент с обстрелом минного поля нам не удался.

      – А вы думаете, что он мерзавец? – спрашивает сопровождающий их Азаров.

      – Ну, может быть, и не мерзавец в буквальном смысле, но явный трус. А трус и предатель в данной ситуации почти одно и то же.

      – А я все-таки думаю, что он…

      – Не будем благодушествовать, Евгений Александрович! – раздраженно перебил Огинского Бурсов. – Давайте лучше исходить из худшего.

      – Ну хорошо. Может быть, вы и правы, – соглашается Огинский. – Но и в этом случае я не вижу ничего угрожающего нам. Да, мы проделали в нашей армии один эксперимент – обстреляли минное поле огнем дивизионной