Миф о другой Эвридике. Владимир Зенкин

Литы заколотилось сердце и слегка зазвенело в голове.

      – Постойте! – крикнула она.

      Незнакомый попутчик поднял квадратное лицо, удивлённо хмыкнул, узнав Литу, весело махнул ей ладонью.

      – Привет, чадо. Бай-бай…

      – Постойте!

      – Чего? – строго спросил он.

      Лита вцепилась взглядом в его серый взгляд и сказала медленно, негромко.

      – Пожалуйста. Верните. Кошелёк.

      – Чего-о?! – сузились и без того маленькие глаза и округлились рыхлые губы.

      – Кошелёк, – ещё медленней повторила Лита, – Вы вытащили его из сумки у тёти Тани. Пока она смотрела в окно на церковь. Там её деньги. Верните. Пожалуйста.

      Поезд плавно тронулся, перрон чуть заметно сдвинулся назад.

      – Тебе показалось. Девочка. Показалось, – злым шёпотом сказал незнакомый попутчик, и глаза у него стали злыми.

      Лита продолжала держать его взгляд в своём взгляде, в висках у неё звонко и слегка больно стучали красные острые молоточки. Она почему-то знала, что он не вырвет свой взгляд, пока она так смотрит.

      – Кошелёк. Верните. Пожалуйста. Кошелёк. Верните. Пожалуйста. Кошелёк…

      Перрон отодвигался уже быстрее. Поезд постепенно прибавлял ход.

      Незнакомый попутчик повернулся и вдруг сделал шаг за поездом. Второй шаг… На лице его появилось неуклюжее изумленье, растерянность.

      – Кошелёк!.. Пожалуйста!..

      Рубиновый звон молоточков в висках у Литы делался всё сильней и опасней.

      Незнакомый попутчик болезненно смял губы, дёрнул головой, но голову опустить не смог. Он вытащил из кармана брюк бежевый кошелёк и кинул его в раскрытое окно; кошелёк пролетел рядом с Литиным ухом, ударился о стенку купе, грузно шлёпнулся на пол.

      Лита резко, с неприятным усильем, зажмурила глаза, распрямилась и тоже спрыгнула на пол. Сиденье громко отхлопнулось.

      За окном мелькали пёстрые дома и деревья. Поезд набирал скорость. По коридору проходили пассажиры, стараясь не задеть маленькую взъерошенную девочку. Молоточки у Литы в голове стали тускнеть, удаляться. Она подняла кошелёк, засунула его за футболку, под мышку, чтобы незаметно пронести в купе и, улучив момент, тихонько положить в тётитанину сумку.

      Лишь оторвавшимся мелким лепестком сознанья она вернулась на миг на перрон, к незнакомому попутчику…

      Рослый мужчина неподвижно стоял, уставясь на на уменьшающийся вдали, уже игрушечный последний вагон. Лицо его было деревянисто от страха-недоуменья.

* * *

      На третьем месяце работы в клинике «Надежда» Лита Дванова получила повод для душевных смут. Она уже перезнакомилась со всеми и сошлась со многими; работа, психологическая обстановка, взаимоотношения сотрудников – всё было просто и приятно; она чувствовала, что и сама пришлась всем по нраву.