Три нити. Дарья Евгеньевна Романова

были синие, как у новорожденного щенка. – Точно! Следишь за быком! Я тоже видела тебя.

      – Тсс, – буркнул огромный Утпала, прикладывая палец к губам. Бугристые, страшные шрамы на его лице то светлели, то наливались кровью. – Вы его пугаете.

      Не обращая внимание на поднявшийся шум, лекарь указал на середину стола, куда я сам не смел посмотреть.

      – Это Селкет-Маат и Ун-Нефер… – он запнулся, словно раздумывал – стоит продолжать или нет? – Вторая Палден Лхамо и тридцать восьмой Железный господин. Ну же, не бойся! Подними голову.

      Я повиновался. Богиня улыбнулась и приветливо кивнула, – а мне пришлось призвать на помощь все мужество, чтобы тут же не броситься прочь из кумбума. Даже в этом, мирном, обличье ее глаза были красными. Красной была и шуба, подбитая мехом снежной лисы. Но само тело Палден Лхамо – ее кожа, плоские когти, губы и щеки, ресницы и волосы, заплетенные в длинную косу, – были белее молока, белее седин старого лекаря, белее даже, чем «каменный сок»62, рождающийся в заполненных пламенем ямах.

      На столе перед богиней лежала плоская маска совы. А рядом стояла вторая, бо́льшая маска, которую издалека можно было принять за горшок – так грубо она была сработана, так сильно истрепалась. Мне видны были царапины и щербины сколов, и даже небрежные мазки краски, из-под которой проступала деревянная основа. Это был странный зверь, не то бык, не то ящерица, с желтыми, как сердцевина яйца, зрачками, затупившимися рогами и двумя рядами кривых клыков, из-за которых вываливался разбухший язык. Его рожа казалась почти смешной… но на хозяина маски мне страшно было смотреть. Отведя взгляд, я разглядывал рукав его синего чуба, отороченный рыжим мехом, и лежащую на маске ладонь. И я готов был поклясться, что там, где пальцы Железного господина касались дерева, облезший лак превращался в змеиную чешую, а краска – в черную шерсть!

      – Ну, и что ты собираешься делать с ним, Уно? – спросил лекарь, закончив называть богов.

      – Ничего, – отвечал Эрлик тем же тихим голосом, что я слышал с утра – совсем не похожим на рев, который должен был выходить из его пасти по преданиям шенов. – Подержим его здесь, а утром вернем вниз.

      – Так просто? – недоверчиво переспросил старик.

      – А я знал, что не зря пропускаю сегодня все веселье в городе! – вдруг радостно воскликнул Шаи. – У Железного господина есть совесть и, может быть, даже сердце! За это надо выпить!

      – Шшш! – замахнулась на него женщина-гриф. – Уно, разве ему будет безопасно внизу? Шены не слишком-то любят напоминания о своих ошибках. Ленца сегодня сел в лужу; не станет ли он мстить?

      – К тому же, вепвавет любопытны, – протянул Утпала, почесывая правую щеку. – Особенно твои колдуны. Ребенку выгрызут мозги до самого хребта, если решат, что внутри есть хоть что-то интересное.

      – Мы можем приглядывать за ним, – подала голос Падма.

      – Да, но не все же время! – покачала головой Камала; и только Пундарика ничего не сказал.

      – Что же, вы хотите оставить

62

Известь.