Нич Ниднибай. Леонид Фраймович

Или без того и без другого…

* * *

      Волны задницей прибоя

      Давят зыбкость берегов.

      Солнце раскалённо воет,

      Тучку светом проколов.

      И застывшим коромыслом

      Жрёт сверкающую синь

      Ослепительная птица…

      Жизнь – борьба, куда ни кинь.

      Опять общежитие. Опять четверо. «Старик» – двадцативосьмилетний студент, любящий выпить и «вслепую» легко выигрывающий у меня в шахматы, хотя я считал, что играю неплохо. Коля – не по годам задумчив. Основное положение – горизонтальное. Особенно, перед экзаменами, которые, по его мнению, нужно переждать, как пережидают осень или зиму. Толик – умён, высок, замкнут, с затаённым желанием «пробиться». Может на спор съесть за один присест девять эклеров. Ия – неруссконосый еврей, у которого, как выяснилось из походов на «подкормку» к родителям Марины, от смущения пропадают все мысли, и начинает жутко бурчать в животе (до такой степени, что однажды дядя Миля, отец Марины, подмигнув Марининой маме, тёте Зине, повёл меня прямо из-за стола в туалет).

      Ночью приходили две проститутки. Одна подошла к Старику, а другая ко мне, стащила с меня одеяло и спросила, как меня зовут. У меня страшно забурчало в животе…

      Потом Старик выяснил, что они ошиблись дверью: их пригласил Славик, красавец, сексуальная гордость института, владевший папой – секретарём обкома в Белоруссии.

      Старик пошёл их проводить и заодно, может, выпить. Утром он рассказывал, что «девочки» подрались из-за того, кто будет спать со Славиком, а кто с ним, Стариком. В результате обе спали со Славиком и остались довольны.

      Подружился с Димкой из нашей группы. У него мускулатура, как у Тарзана. Качается штангой. Полощет нос солью. Говорит, что в детстве был очень хилым. Иногда подрабатывает тем, что достаёт на спор задницей потолок в узком коридоре общежития.

      Сошлись на том, что оба любим пофилософствовать.

      Родителям

      Всё в порядке, мои дорогие.

      Дождь всё также стучит мне в окно,

      И его косолапые ливни

      Нашептали мне это письмо.

      Разве мало на свете печалей?

      Разве мало их было у вас?

      Что ещё бы вы мне рассказали?

      Что ещё бы спросить мне у вас?

      О себе и писать-то противно.

      Я всё так же здоров и умён.

      Поглощаю в обед витамины,

      Зубы чищу всегда перед сном.

      А у вас как? Всё так же тоскливо?

      Тяжело и вставать, и уснуть?

      И купаться опять без отлива?

      И смотреть кинескопную муть?

      «Старичочки» мои золотые,

      Я-то думал, что всем помогу.

      Я ведь думал, что всех осчастливлю.

      А выходит – я лгу, просто лгу.

      Ну да ладно, всего не распишешь.

      До свиданья, знакомым «привiт».

      Помогай им, сестрёнушка. Слышишь?

       Всех целую. Ваш сын, Леонид.

      Автопортрет

      Глаза, как у коровы…

      Седые кудрева…

      Так организм