Эрелинги. Дарья Панфилова

просто помолчать, а Эльсейда, как когда-то в детстве, погладила бы ее по голове и ласково поцеловала бы в темечко.

      Маркиза подтолкнула дочь к выходу и твердо сказала:

      – Иди.

      Анна, даже не посмев оглянуться, быстро вышла из капеллы. Оттого-то она и не видела, как Эльсейда, закрыв лицо руками, заплакала.

      Черноволосый герцог, из-за которого невеста Рэссимонда не могла ночью уснуть, гарцуя на красивом жеребце, с удивлением спросил:

      – Разве ваша матушка не будет провожать вас, графиня?

      Анна покачала головой. Эртер с досадой передернул плечами и хлестнул себя перчатками по ноге. Любезный граф Вользуанский, стоявший ближе всего к капелле, подал девушке руку и подвел к повозке. Изящная придворная дама, следующая с Анной в Армалон, села рядом с госпожой и подала любимую левретку.

      Герцог Гвернский отдал приказ отправляться.

      Анна закрыла занавесь и обратилась к придворной даме:

      – Анже, почитайте мне.

      Молодая женщина достала небольшую книжечку. Ее голос зазвучал мелодично и напевно, под стать тем романсам, что слетали с ее губ. В воображении принцессы прекрасные слова любви сплетались с не менее прекрасными образами. Она положила головку на плечо придворной дамы и мечтательно вздохнула.

      Маркиза Бенна наблюдала за удаляющейся процессией с одной из башен замка. Шальдо Брейя, все еще пребывая в прекрасном расположении духа, стоял позади Эльсейды, положив руку на ее плечо.

      – Дорогая… – начал было он.

      Но маркиза раздраженно сбросила его ладонь и резко сказала:

      – Не сейчас, Шальдо.

      – Что с тобой? – спросил Брейя, подозревая, что сегодня будет ночевать один.

      – Дурные предчувствия, милый.

      Глава 2

      Король Мезеркиля Эрвик V неподвижно сидел в кресле, страдая под тяжестью одежд. Лицо государя еще хранило остатки былой красоты, однако недуг, некогда сожравший изнутри его отца, уже превращал самого короля в живые мощи. За физической слабостью следовала слабость ума, пугавшая гораздо больше, заставлявшая болезненно сжиматься и без того горящие внутренности. Незаметно для себя Эрвик привык к легкой брезгливости, мелькавшей во взгляде жены и приближенных, привык к безвкусному вареву, к запаху лекарств и даже боли. Однако до сего дня он чувствовал, что живет. Этим же утром пришло осознание конца, сопровождавшееся запахом тления.

      Владетель едва ли не самого могущественного королевства Запада очень боялся смерти. Он, когда-то бесстрашно взиравший в ее оскаленную пасть на поле боя, понял, как жутко так умирать. Чувствовать, как капля за каплей из тебя уходит жизнь. Знать, что для Армакера и семьи твоя скорая кончина – событие почти случившееся, уже данность. Видеть напряженное лицо королевы, быть может, считающей дни до вожделенного траура. В конце концов, как обидно умирать среди такого великолепия! Полыхающие витражи с лиственным орнаментом, ажурная резьба мебели, гобелены с изображением, увы, чужих побед. Все это останется.