Эрелинги. Дарья Панфилова

не…

      К Ноариону на взмыленной лошади подскакал раскрасневшийся всадник и что-то быстро начал говорить на ухо, указывая в сторону Сьера. Постепенно на лице графа появилась улыбка и даже заиграли какие-то краски. Он похлопал всадника по плечу и громко сказал:

      – Повтори все то же самое его высочеству.

      Всадник – румяный, здоровый юноша, – задыхаясь, быстро выпалил:

      – Только что я получил вести от лазутчика из Сьера. Видимо, рользатцы сошли с ума. Город пустой, остался один гарнизон. Все рользатские войска здесь. Эверкер откроет нам северные ворота… И Бенна! Герцог Ишар на подходе!

      Герцог Милертский не удержался, вспыхнув широкой улыбкой. То облегчение, которое он наконец-то испытал, граничило едва ли не с наслаждением. Обращаясь к королевскому советнику, Артори произнес:

      – Вы хотели показать свою доблесть, Вользуан, – произнес он. – Так идите. Сьер открыт. На этот раз для вас.

      Принц снова отыскал взглядом старшего брата. Да, Эртер и его гвернцы сделали невозможное, и Рэссимонд не подвел, успел. В глубине души промелькнуло легкое сожаление, настолько легкое, что можно было не придавать ему значения.

      В тот день солнце удачи встало на стороне Мезеркиля. Войска, занявшие Сьер, наблюдали, как рользатцев сминает подошедшая армия герцога Бенна, как где-то вдалеке штандарты Сантара добавили лазури небесам. А потом… потом, как водится, вешали остатки рользатского гарнизона, рубили головы изменникам-мезеркильцам. С благородным шлейфом победы в город вошли мародерство, насилие и убийства, которые не могли остановить ни капитаны, ни маршалы. Король грозился смертью каждому, кто будет замечен в подобных преступлениях, однако это не возымело никакого воздействия. Когда же к разгулявшейся солдатне присоединились герцог Артехейский и Гьюрт Форльдок, первый маршал, уведомив государя, начал вешать мародеров и насильников на стенах Сьера.

      Гвернские наемники расположились в южной части города, где процветала проституция и находились таверны крайне сомнительного характера, больше напоминающие дешевые публичные дома. Седоус жестко поддерживал дисциплину среди своих людей, коих после битвы за Сьер осталось меньше половины. Кого-то, несмотря на боевые потери, он просто-напросто зарезал. Относительный порядок в гвернских войсках сохранялся также из-за Лертэно, переставшего выводить солдат на «увеселительные» прогулки.

      Как-то сразу «свободные сыны» признали последнего Эртера своим вожаком и беспрекословно начали ему подчиняться, чего с ними не бывало добрых сто лет. В силу своего возраста и опьянения славой юноша вообще не понимал, почему он должен в чем-то ограничивать людей, бросившихся за ним без раздумий на смерть. Поэтому он поначалу защищал незаслуженно обиженных Седоусом солдат. Однако старый вояка, оставшись с Эртером наедине, надавал ему таких оплеух, что у потомка «кальярдских королей» пошла носом кровь. Эта наука пошла на пользу, и Лертэно пересмотрел свои взгляды на военную дисциплину.

      В тех же самых кабаках, где веселились южане-наемники,