Злая лисица. Кэт Чо

отца арестовали. Тогда мать Джихуна немедленно подала на развод и переехала вместе с сыном в квартиру над рестораном хальмони.

      Жизнь с хальмони напоминала солнечную погоду после долгих лет подземного обитания. Бабушка заботилась о нем, мыла, кормила. Дарила игрушки и одежду. Однако, когда мать Джихуна попросила дать ей карманных денег, хальмони вручила дочери фартук и велела идти зарабатывать.

      Как-то раз, когда Джихуну было почти пять, он сидел на кухне во время обеда. В комнате пахло дымящимся на плите ччигэ – соленым и чуть-чуть острым; запах щекотал ему ноздри. Хальмони напевала старую народную песенку, которую услышала по радио, а Джихун подпевал, хотя и не помнил слов. Однако бабушка смеялась, глядя на его старания, и мальчик воодушевленно продолжал петь.

      Так они и пели – под кухонный шум и крики в обеденном зале, – когда на кухню зашла мама с полным подносом грязных тарелок. Волосы у нее вывалились из-под резинки, обрамляя покрасневшее лицо, а на щеке виднелось пятнышко соуса.

      Джихун тогда подумал, что нет никого красивее ее.

      Обрадовавшись маминому появлению, мальчик спрыгнул со стула, подбежал к женщине и обнял ее за колени.

      Поднос выскользнул у нее из рук и с грохотом приземлился на пол. Один из стаканов, разбившись, рикошетом рассек Джихуну щеку.

      – Джихун-а! – закричала женщина. – Ты зачем под ноги кидаешься? Что ты вообще здесь забыл?

      Мать схватила его и ударила по попе. От страха Джихун даже не почувствовал боли.

      Он беззвучно заплакал. За свою короткую жизнь он уже понял, что, если не хочешь получить еще больше, лучше плакать молча. От слез защипало порез на щеке.

      – Ёри-я, – строго начала хальмони, но тут мать Джихуна накинулась на нее:

      – Нет! У меня уже в печенках это сидит. А все из-за него! – Она ткнула пальцем в сторону Джихуна, ревущего над разбитыми тарелками и разбросанной едой. – Если б не он, мне бы не пришлось выходить замуж. И я не застряла бы тут! Не чувствовала бы себя такой жалкой!

      И с этими словами она убежала, оставив хальмони с Джихуном одних на грязной кухне.

      Неделю спустя мать познакомилась со своим будущим мужем.

      От этого воспоминания Джихуну свело челюсть, как будто он съел что-то кислое. Он нечасто вспоминал о той сцене, но никак не мог ее забыть. Джихун много раз задавался вопросом: неужели именно в тот момент он потерял ее? Если бы он не был таким растяпой… Если б он не путался под ногами… Может быть, тогда бы мама не ушла.

      Юноша выглянул в окно. Улицы становились все шире, а здания – выше. Автобус пересек реку Ханган и ехал навстречу роскоши и богатству Апкучжон-дона[57].

      Джихун терпеть не мог этот квартал. Не из-за чистоты и современного вида, не из-за показного хвастовства богатством, про которое даже в других странах пели. Просто потому, что здесь жила она. Она бросила его и уехала сюда.

      Джихуну понадобилось целых четыре минуты, чтобы собраться с силами и позвонить в дверь квартиры, где жила мать.

      Глазок камеры повернулся

57

Апкучжон-дон (кор. 압구정동) – квартал в районе Каннамгу, который считается одним из самых богатых мест в Южной Корее.