Двойная эмиграция. Катарина Байер

свежевырытую землю в погребке нельзя – немцы, в случае чего, сразу догадаются, что здесь кто-то что-то рыл. Нора получилась небольшая, я помещалась в ней только-только, свернувшись калачиком. На большую у нас не было ни сил, ни времени – каждую минуту могли пожаловать непрошеные гости. Мы прикрыли нашу норку какими-то досками и куском толстой рогожи, а потом закатили на неё обратно бочку с тряпьём.

      С чувством выполненного долга мы вылезли из погребка и уселись пить «чай», тихонько разговаривая. Теперь мы не боялись быть застигнутыми врасплох. К слову сказать, жители села нашли множество способов, как заранее узнать о приближающихся непрошенных гостях. Двери запирать было нельзя, но услышать незваных гостей можно было издалека: кто-то из соседей специально цинковые ведра на огород навешивал, чтоб гремели, когда калитка открывается; некоторые умельцы эти ведра прямо в траву прятали – к калитке поближе, чтоб гремели посильнее, когда калитка их заденет; другие ловко петли на калитке подтачивали, чтоб скрипели погромче, а иногда и ступеньки на крыльце так умело подрубали, что они громко стучали, когда кто-то на это самое крыльцо ступал… Изощрялись все, как умели! Поэтому в случае облавы шум и скрип в затихшем с начала оккупации селе были слышны на всю округу…

      Ночью Наталья куда-то выходила на несколько минут, я слышала, как она с кем-то шепталась в сенях. После этого сестра ни на минуту не отлучалась из хаты, только частенько выглядывала в окно… Так мы прожили три дня. На четвёртую ночь к нам пожаловали странные гости – три пожилых деда в овчинных тулупах. Ночами, и правда, стало холодать – видимо они от холода в тулупах укрывались. Один – добродушный такой, всё время шутил.

      – Ну, где тут у нас проживает немецкая гражданка?! Ну-ка, документики предъяви! Правда, прям из Мюнхена к нам пожаловала?!

      Я растерялась, а сестра захлопотала, наливая в кружки кипяток и приговаривая:

      – И зачем ты, Степаныч, её пугаешь-то?! На ней и так лица нет!

      А потом, повернувшись ко мне, с улыбкой сказала:

      – Ты его не бойся! Он всегда такой шабутной! Но он добряк! Не бойся, он свой!

      Так я попала в партизанский отряд…

      Партизаны

      Жизнь в партизанском отряде была суровой: обитали партизаны в землянках, вырытых в непроходимой лесной глуши (чтоб подальше от немцев!), спали на холодном земляном полу, застеленном полувлажной одеждой, мылись редко, ели скудно. Приходилось всё время экономить продукты, так как доставлять их в отряд было опасно.

      Ещё большей проблемой была обувь. Партизаны всё время были в движении – приходилось передвигаться по лесным кочкам, болотам, пескам, потому обувь моментально приходила в негодность. Её приходилось сушить либо у костра, либо просто на ветру. Мы ухаживали за ней, как могли, но наших проблем это не решало – в лесу, несмотря на ранние холода, было очень сыро. Да и, чтоб сохранить скорость, партизаны совершенно забывали об осторожности: в лужу – значит в лужу, в грязь – значит в грязь…

      Иногда