«Нелюбимый» день недели. Екатерина Дубровина

есть еще куриный суп и немного сосисок. Будешь?

      – А вина нальете? – я шла ва-банк. – Мне мама всегда наливает по выходным. А традиции, как понимаете, нарушать не стоит.

      – Вина? – озадаченно уточнила мачеха, глядя на появившегося в проеме отца.

      – В нашем доме ты такого не получишь, – наконец-то нотки категоричности.

      – Ну-у-у-у, – протянула я, – и даже за знакомство не выпьем?

      Отец покачал головой.

      – О боже, – я вскинула руками, – в каком праведном храме я оказалась. Может, вы еще и молитесь перед едой?

      – А почему бы и нет? – отец уперся ладонями в стол, – вот с сегодняшнего дня и заведем такую традицию. Что скажешь, Наташ?

      Недоумение, читавшееся в глазах женщины, сменилось пониманием. Она задумчиво закусила губу и уже через мгновение суетилась, ставя сосиски на плиту. Кажется, все всё поняли, кроме меня. И это слегка усложнило мой изначальный план.

      Вся семья, точнее – Наташа, отец и Марк, ели мягкие, сочащиеся соусом и невероятным ароматом желудочки, когда я давилась бумажными сосисками бледно-розового цвета. Я же выиграла? Я же обидела в Наташе хозяйку? Я же должна радоваться? Вот только не думала, что вкус победы такой отвратительный. Ковырнув пару раз пюре и выплюнув мясное изделие, в котором от мяса было только название, я отставила тарелку и вытаращила глаза на отца.

      Высокий, широкоплечий великан, казалось, с годами стал чуть ниже и меньше, слегка осунулся, небесный взгляд из-под ресниц потускнел, а уголки рта опустились, хоть и замерли в бесячей улыбке. Удрученный опытом, временем и трудностями. Но почти без новых морщин, со свежим и точеным лицом, аккуратными усиками и бородкой, явно подкрашенными, оттенявшими глаза и придававшими особой значительности и солидной серьезности. Волосы, как и раньше, слегка отросшие, небрежно свисали на глаза. Отец никогда не стригся коротко. Говорил, что армия отбила желание. И я с любовью и благодарностью вспоминала вечера, когда он позволял наделать ему кучу хвостиков. А после безудержно хохотать и веселиться. Мама тогда, схватив старый пленочный фотоаппарат, щелкала нас без остановки. И где теперь эти фотографии?

      – Вася, – отвлекла меня от задумчивого внутреннего монолога Наташа, – а как дела у тебя в школе? Ты в каком сейчас классе?

      – Отлично, в девятом, – не смотря на нее, ответила я.

      – То есть скоро экзамены? Тебе не нужна помощь? Репетиторы там или, может, я сама что-то подскажу? – мягко настаивала мачеха на поднятой теме.

      Все же удостоив ее взглядом, я широко улыбнулась.

      – О, не стоит переживать, я круглая отличница и иду на медаль. Вряд ли ты, – я тыкнула с нарочной грубостью, – знаешь больше, чем я.

      Смущенная Наталья потянулась за водой, а я злобно фыркнула. Пусть только попробует сунуться в мою школу. Целой оттуда не выйдет.

      – А как зовут твою учительницу? – подал голос отец. – Я хочу пообщаться. Ты же в четвертой школе?

      Теперь уже поперхнуться пришлось мне.

      – Что значит «пообщаться»? Я думаю,