Неподвижно лишь солнце любви. Николай Фёдорович Шахмагонов

полагался отгул, который те, кому выпадало дежурить с субботы на воскресенье, обычно брали сразу, в понедельник.

      Когда Теремрин вернулся после доклада о прибытии из отпуска в свой кабинет, зазвонил телефон.

      – Простите, я говорю с Дмитрием Николаевичем? – спросили на другом конце провода.

      – Да, полковник Теремрин у телефона.

      – Наконец-то дозвонился, – радостным голосом проговорил незнакомый собеседник. – С возвращением из отпуска.

      – С кем имею честь?

      – Вы меня не знаете, а потому моё имя вам ничего не скажет. Зато я вас знаю по вашим публикациям, которые очень высоко ценю.

      – Тем не менее, я хотел бы всё-таки знать, с кем говорю, – сказал Теремрин.

      – Ну, что ж, это оправдано. Беспокоит вас Афанасий Тимофеевич Ивлев.

      – Ивлев? – протянул Теремрин.

      – Не старайтесь вспомнить. Повторяю, вы меня не знаете.

      – Тогда чем могу служить? – спросил Теремрин, желая поскорее перейти к делу.

      – Скорее наоборот. Это я вам могу сослужить добрую службу. Вы, судя по недавним вашим публикациям, заинтересовались судьбой Царской Династии в России, доказали, к примеру, что Павел Первый – сын камергера графа Сергея Васильевича Салтыкова, а не Петра Третьего.

      – Положим, доказал это не я, – возразил Теремрин. – Императрица Екатерина Великая упомянула об этом в письме к Потёмкину и в своих записках.

      – Да, да, конечно. И всё же написали об этом вы. Вот и хочу передать вам некоторые, весьма и весьма занимательные материалы, которые касаются целого ряда пятен в нашей истории, – сказал Ивлев.

      Теремрин продолжал разговор лишь из вежливости, поскольку предложения, подобные этому, обычно оказывались пустой болтовней.

      – Вы что-нибудь слышали о старце Феодоре Козьмиче? – поинтересовался собеседник.

      – Это о старце, под именем которого, якобы, скрывался после мнимой своей смерти Император Александр Первый? – уже с некоторым интересом переспросил Теремрин.

      – Да, о том самом, но без «якобы». И не скрывался, а вершил подвиг поста и молитвы, – уточнил Ивлев и тут же озадачил: – А вы знаете, кто скрывался под именем самого Александра Первого?

      – Это что-то из области фантастики, – сказал Теремрин. – Вы серьёзно говорите?

      – Безусловно, – подтвердил собеседник и предложил: – Если то, что услышали от меня, хоть немного вас заинтересовало, скажите, как мне можно повидаться с вами, чтобы подробно рассказать эту, а, может быть, и некоторые другие истории. Ну и кое-какие документы передать.

      Теремрин сначала хотел отказаться, но потом вспомнил, что ему предстоит целый субботний день торчать здесь, на дежурстве, и подумал: «А почему бы не пригласить этого странного Ивлева сюда, в институт? Будет время поговорить с ними обстоятельно, если, конечно, его информация заслуживает того».

      Сказано – сделано. Разъяснил, как добраться до института, назначил время