Туз в трудном положении. Джордж Мартин

Никто не способен сохранять харизму постоянно».

      Он налил себе кофе. Чашка звякнула о блюдце. Похмелье, наверное, – или нервы. Если бы Грег не попросил об этой встрече, он не пришел бы.

      – Я видел на улице машину с нацистами, – сказал он. – С нацистами в военной форме.

      – Ку-клукс-клан тоже здесь. – Хартманн покачал головой. – Тут потенциал для серьезной конфронтации. Крайне правые любят такое: это привлекает к ним внимание публики.

      – Хорошо, что Черепаха здесь.

      – Да. – Хартманн пристально на него посмотрел. – Ты с Черепахой не был знаком?

      Джек вскинул руку:

      – Прошу вас! – Он улыбнулся, чтобы спрятать нервозность. – Давайте ограничимся одним примирением в день, ладно?

      Хартманн нахмурился:

      – У тебя с ним какие-то проблемы?

      Джек пожал плечами:

      – Насколько я знаю, нет. Я просто… вроде как ожидаю, что будут.

      Хартманн шагнул к Джеку и положил руку ему на плечо. В его взгляде появилась озабоченность.

      – Ты комплексуешь, Джек. Ты считаешь, что все будут настроены против тебя из-за твоего прошлого. Тебе следует открыться, позволить окружающим тебя узнать.

      Джек уставился на кофе, который перемешивал, и вспомнил о том, как спиральный спуск Эрла Сэндерсона завершился крушением у его ног.

      – Хорошо, Грег, – сказал он, – я попытаюсь.

      – Ты играешь в моей кампании важную роль, Джек. Ты возглавляешь калифорнийскую делегацию. Я бы не выбрал тебя, если бы ты не годился для этой роли.

      – Вас из-за меня могут критиковать. Я вас предупреждал.

      – Ты – важная фигура, Джек. Ты символизируешь нечто дурное, случившееся очень давно, – нечто, чего мы стремимся снова не допустить. Остальные из Четырех Тузов стали жертвами, но и ты тоже был жертвой. Они заплатили тюремным заключением, изгнанием или своей жизнью, а ты… – Хартманн одарил его своей мальчишеской полуизвиняющейся улыбкой, – …может, ты заплатил самоуважением. Кто скажет, не важнее ли это по большому счету? Их мученья закончились, а твои – нет. По-моему, счеты давным-давно закрыты и все заплатили слишком дорого. – Он сжал Джеку плечо. – Ты нам нужен. Ты нам важен. Я рад, что ты с нами.

      Джек воззрился на Хартманна. Это циничное высказывание звучало у него в голове погребальным звоном. Неужели Грег серьезно может поставить жизнь, здравый рассудок и тюрьму вровень с его собственной никчемной потерей самоуважения?

      Наверняка за своей маской искренности Хартманн смеется – издевается над ним!

      Джек тряхнул головой. С момента их встречи на «Крапленой колоде» Хартманн стал человеком, которому удавалось примирить Джека с самим собой. Сказанное им сейчас мало чем отличалось от того, что он говорил Джеку прежде. Тем не менее сейчас это высказывание казалось бездумной позой политикана, а не словами искреннего друга.

      – Грег, что случилось? – невольно вопросил Джек.

      Хартманн опустил руку и отвернулся.

      – Прошу прощенья, – сказал он, – немного перенапрягся.

      – Вам