Дочь палача и король нищих. Оливер Пётч

продолжились бы, а потом какой-нибудь полоумный спалил бы их дом – слишком глубоко засели в жителях Шонгау предрассудки. И пекарь Бертхольд сделает все, чтобы они никогда не рассеялись.

      Магдалена надеялась лишь, что мама думала примерно так же.

      Все-таки вопрос состоял не в том, исчезать ли им насовсем; они лишь раздумывали, куда им податься. В итоге решение им подсказала тетя Магдалены. Решительность, с какой Элизабет Куизль все оставила, не переставала удивлять ее. Уж она-то точно поймет Магдалену. Они только дождутся, когда уедет ее отец, и тут же постучатся к ним в дом. Тетя откроет им дверь, обнимет Магдалену… А Симон станет подмастерьем при цирюльнике Андреасе Гофмане. Он бы пускал кровь посетителям и лечил бы им незначительные болячки. Главное – начать, и, кто знает, быть может, со временем Симон дослужился бы до городского хирурга. Они бы зажили новой жизнью, и никто не узнал бы, что Магдалена была дочерью палача.

      А если тети уже нет в живых? Если умерла от опухоли, перед которой даже отец оказался бессилен?..

      Магдалена тряхнула головой, чтобы разогнать дурные мысли. Она хотела насладиться мгновением, а будущее ведомо одному лишь Господу.

      – Добрались! Магдалена, мы добрались!

      Крик Симона вырвал Магдалену из раздумий, и она поднялась на ноги. За следующим изгибом реки показался Регенсбург – его дома, мосты и церкви миражом отсвечивали под послеполуденным солнцем. Мощные городские стены вкупе с надстройками и окопами тянулись от берега реки и до самых полей с южной стороны Дуная. Далеко позади высился собор – символ города, и до путников доносился словно приветственный колокольный звон.

      Под громкие крики плотогоны начали готовиться к подчаливанию. Полетели канаты, загремели приказы. Справа под городской стеной тянулась пристань, размеры которой Магдалене казались просто невероятными. Причалы и волноломы простирались, наверное, на полмили, и всюду покачивались на волнах лодки и плоты. Вокруг сновали рабочие, тащили бочки с ящиками и скрывались с ними в бесчисленных складах, примостившихся возле стены. Еще дальше над Дунаем навис громадный каменный мост, связывая свободный имперский город с герцогством Бавария. Со стороны последнего Магдалена разглядела обугленные руины, оставшиеся со времен Большой войны, да и предместья Регенсбурга, похоже, не убереглись от поджогов.

      Плот легонько стукнулся об один из бесчисленных причалов и замер. Симон с Магдаленой взвалили на плечи мешки и сумки, попрощались с плотогонами и смешались с толпами батраков и путников, что тянулись к воротам в конце Каменного моста. Воздух полнился множеством запахов – приправ, тухлой воды, рыбы и топленого жира. Магдалена почувствовала, насколько была голодна, – с самого утра оба они, кроме вишен, ничего больше не ели. Она потянула Симона к открытому трактирчику за мостом, где молодые люди купили за пару крейцеров несколько дымных, пропитанных жиром колбасок и небольшую буханку