Дочь палача и король нищих. Оливер Пётч

этот ад остался позади, вокруг стало тихо, как на кладбище. Анна-Мария молча качала близнецов на коленях.

      – Ночь придется провести в сарае, – сказала она. – Завтра нужно будет убраться. Весь чердак в копоти.

      Магдалена опешила.

      – Как ты сказала? Они тебе крышу спалили, а ты тут же думаешь про уборку?

      Ее мать вздохнула.

      – А что мы можем сделать? Ты слышала, что сказал Лехнер. Никого из них к ответу призвать не удастся… – Она гневно ткнула Магдалену в грудь. – И даже не думай, что я впредь позволю тебе строить из себя героиню. Довольно с тебя! Сегодня нам еще повезло, а если в следующий раз огонь доберется до детских кроватей? Ты этого хочешь?

      Она не сводила с дочери глаз, но та лишь упрямо поджала губы.

      – Я спрашиваю, хочешь ты этого?

      – Твоя мать права, – сказал Симон. – Если мы и дальше будем надоедать Бертхольду, то не исключено, что в следующий раз ваш дом сгорит уже полностью. Этот человек все-таки заседает в городском совете, и люди на его стороне.

      Магдалена взглянула на затянутое тучами небо и вдохнула свежий после дождя воздух. Некоторое время никто не произносил ни слова.

      – Вы же не думаете, что они оставят нас в покое, – прошептала наконец она. – Я же дичь для них. Теперь на меня напустятся пуще прежнего.

      Мать наградила ее злобным взглядом.

      – Потому что вы до этого и довели! Лехнер прав. Дочь палача и лекарь – это ни в какие ворота не лезет. Пора вам прекращать, иначе все это бедой закончится. Пожениться вы все равно не сможете, это против закона. А после сегодняшнего вам житья не дадут, пока вы вместе. – Анна-Мария поднялась и отряхнула пепел с юбки. – Отец твой слишком долго тебе потакал, Магдалена. Теперь все, довольно! Как только он вернется, напишем письмо палачу в Марктоберндорфе. Я слышала, у него жена при родах умерла. Будет тебе хорошей партией. У него и дом большой, и…

      Магдалена гневно всплеснула руками.

      – Значит, запрятать решила меня подальше, чтобы тебя не тревожила? Так это понимать?

      – А если и так? – возразила Анна-Мария. – Для того только, чтобы тебя и других уберечь. Сама ты до этого вряд ли додумаешься.

      Она молча взяла близнецов за руки и повела их в сарай, чтобы устроить им постель из соломы. Магдалена собралась еще что-то крикнуть ей вслед, но сзади к ней подошел Симон и обнял за плечи. Девушка задрожала и беззвучно заплакала.

      – Она вовсе не это имела в виду, – пробормотал лекарь. – Идем спать. А завтра, когда солнце встанет…

      Магдалена вдруг крепко обняла Симона, словно никогда больше не хотела его выпускать. Она долго и яростно целовала его в окровавленные губы и прижималась к нему так сильно, что лекарь чувствовал ее крепкое тело под мокрым платьем.

      – Сегодня же ночью, – прошептала дочь палача.

      Симон вопросительно взглянул на нее.

      – Что ты имеешь в виду?

      Магдалена прижала палец к его губам.

      – Мама